Привет, прощай и все, что между ними

Эйден, не говоря ни слова, выскакивает из машины и обходит ее спереди, чтобы оказаться у топливного бака, который расположен со стороны Клэр. Пока он вставляет шланг, она достает телефон, и салон машины наполняется слабым светом. Сейчас чуть больше десяти часов, и предстоящая ночь, которая раньше казалась ей самой короткой ночью в ее жизни – ведь нужно было успеть столько всего сказать и в стольких местах побывать! – теперь представляется ей бесконечной и полной неопределенности.

Эйден прислоняется к ее окну, пока ждет, когда наполнится бак, синяя клетчатая ткань его рубашки прижимается к стеклу. В любой другой раз она бы, например, открыла окно, чтобы напугать его, а он, например, развернулся бы и вдруг погрозил ей щеткой, чтобы она вышла и помогла ему, и потом, ожидая, пока щелкнет пистолет, они вместе мыли бы окна его вечно грязной машины.

Но только не сегодня.

Сегодня она сидит в машине и тихо ждет.

Клэр так глубоко погружена в мысли, что, когда кто-то стучит в окно со стороны водителя, испуганно вскрикивает. В машину заглядывает полицейский. Ей становится не по себе, а на лице появляется виноватая улыбка.

Мужчина тоже улыбается ей, словно чего-то ждет, и тут до Клэр доходит, что она знает его – это отец ее подруги Элли. Она довольно давно не видела его и удивлена, что он узнал ее. Сейчас Клэр меньше всего хочется разговаривать, но она все равно тянется через салон и опускает стекло.

– Здравствуйте, офицер Лернер, – помахав рукой, говорит Клэр.

Они с Элли были довольно близкими подругами в начальной школе, и хотя потом, повзрослев, стали вращаться в разных компаниях, все равно сохранили приятельские отношения, как бывает у тех, кто разделяет между собой значительную часть прошлого.

– Привет, Клэр. – Мистер Лернер кладет руки на окно. – Скоро уезжаешь?

– Завтра утром.

– А как твои родители?

– О, уверена, они переживут, – отвечает Клэр, но офицер с унылым видом проводит рукой по мясистой шее.

– Я бы не был так в этом уверен. Элли уехала на прошлой неделе, а мы с ее матерью места себе не находим. У меня такое ощущение, будто я лишился правой руки.

– Уверена, она тоже по вам скучает, – утешает его Клэр.

Эйден как раз закончил заправлять машину и теперь идет обратно.

– Здравствуйте, молодой человек! – говорит офицер Лернер. – Вы хорошо развлекаете Клэр в ее последнюю ночь перед отъездом?

– Да, сэр. – Эйден протягивает ему руку. – Вообще-то это и моя последняя ночь.

– Последняя ночь дома. – Офицер понимающе кивает головой. – Довольно важный момент, да?

Со своего места Клэр видит только Эйдена. Через усеянное мертвыми мошками лобовое стекло она наблюдает, как он несколько раз кивает в ответ.

– Знаете, – говорит офицер Лернер, – я познакомился с матерью Элли в старшей школе.

– О, правда? – отвечает Эйден, бросив взгляд на Клэр.

Она знает, что он сейчас думает.

«Видишь? Я же тебе говорил. Так бывает».

Клэр отводит взгляд.

Правду говорят: мир полон знаков. Только вот каждый видит их по-разному.

Клэр видит в этом исключение.

Эйден – правило.

– Любовь всей моей жизни! – Офицер Лернер подмигивает им, хлопает рукой по капоту и отступает назад. – Я, пожалуй, пойду. Если кто-нибудь меня здесь заметит, жена решит, что я снова покупал конфеты, и голову оторвет. – Он хлопает себя по карману на груди и, когда раздается шорох фольги, снова подмигивает им. – Веселитесь как следует! Но держитесь подальше от неприятностей.

– Обязательно, – обещает Клэр.

Офицер Лернер уходит. Эйден садится в машину и какое-то время, которое кажется вечностью, сидит молча, не заводя двигатель. Клэр ждет. Тишина становится осязаемой и такой давящей, что тяжело дышать. У нее начинает гореть лицо, в машине становится слишком тесно. Она начинает открывать окно, но передумывает.

– Жвачка. – Клэр ощущает во рту привкус мела. – Мне нужна жвачка.

Эйден хмурится:

– Хорошо.

– Сейчас вернусь.

Клэр открывает дверцу и идет между колонок, жадно вдыхая холодный воздух.

В сгущающейся темноте мини-маркет похож на ярко освещенный аквариум. Внутри пахнет бензином и хот-догами. Клэр ходит между прилавками с чипсами и сладостями, упаковки которых словно двоятся под слишком ярким светом, и при мысли о том, чтобы вернуться в машину, у нее учащается пульс.

Здесь они как-то раз поссорились. Не в первый раз и не сильно. А началось все еще в доме Эйдена, когда отец, как обычно, начал отчитывать его за оценки, которые колебались от нормальных до вполне хороших. Эйден неглуп, просто не старается. И когда они ехали в машине, Клэр не могла не согласиться с мистером Галлахером.

– Если бы ты потратил хотя бы половину той энергии, которую тратишь на поле для лакросса… – начала она, и Эйден тут же бросил на нее недовольный взгляд.

– Лакросс тоже очень важен, – ответил он. – Мы оба знаем, что я не попаду в колледж только благодаря оценкам.

– Вот именно, если не будешь стараться! – сказала Клэр, когда они остановились на заправке.