Привет, прощай и все, что между ними

– По этому месту я тоже буду скучать, – говорит Эйден, когда они входят в прохладное помещение, и Клэр смеется, хотя понимает, что он говорит абсолютно серьезно.

В подвале дома Клэр почти ничего нет: оранжевый ковролин, который они хотят, но никак не могут заменить, лабиринт из труб на потолке, щербатые бетонные стены и разнотипная старая мебель.

– Это как Остров потерянных игрушек[19], – как-то раз сказал папа Клэр, обводя взглядом подвал, когда они спустили сюда еще одно старое кресло. – Хорошая мебель попадает сюда умирать.

– Что за мультик ты смотрел? – спросила Клэр. – На Острове потерянных игрушек никто не умирал!

Но она поняла, что он имел в виду. Подвал всегда был чем-то типа промежуточного пункта между домом и мусоркой для всего, что начинало стареть. Сейчас тут были два матраса, древний диван, чудовищно устаревшее кресло, поцарапанный кофейный столик и почти сломанный телевизор. Стены голые, за исключением картины с изображением озера Мичиган, которую ее папа купил на гаражной распродаже, а мама еще даже до приезда домой определила в подвал.

Эйден подходит к дивану в уродливую коричнево-бежевую клетку и любовно проводит рукой по его спинке.

– Ну что, – с улыбкой спрашивает он, – каковы шансы, что мы восстановим воспоминания о еще одном первом разе?

Клэр переводит взгляд с Эйдена на диван, и на нее накатывает ностальгия по всем тем вечерам, которые они провели здесь, уютно свернувшись рядом. У нее возникает желание повторить прошлое: взять его за руку, потянуть на диван за собой и целовать так долго, пока весь мир вокруг них не исчезнет. И так сильно, пока она не забудет, что принесет с собой завтрашний день.

Но Клэр понимает, что все куда сложнее, чем кажется, – теперь есть правила, и неважно, что они сами их и установили. Границы настолько хрупкие, что лучше не вмешивать сюда еще и диван.

Тем более она точно знает, о каком именно первом разе идет речь, и невольно краснеет от воспоминаний, ведь они довольно свежие. Они ждали больше года, ждали, пока оба будут уверены, будут готовы. И вот прошлой зимой, когда ее родителей не было в городе, это случилось. Прямо на этом самом диване. С тех пор, каждый раз спускаясь в подвал, они ловили себя на том, что улыбаются самой дурацкой улыбкой, словно сам диван – их обоюдный секрет, слишком большой и слишком приятный, чтобы так долго оставаться незамеченным.

Однако теперь он стоит между ними, будто напоминание о том, что они теряют.

– Мы расстались, – констатирует Клэр, отводя взгляд от предмета мебели.

– Мы можем отложить это, – с надеждой произносит Эйден. – Как-то глупо расстаться, но при этом все время быть вместе, не находишь?

Клэр качает головой:

– Будет только хуже.

– Я глубоко в этом сомневаюсь, – отвечает Эйден и с целеустремленным видом подходит к ней.

Он так пылко смотрит на нее, что, когда наклоняет голову, Клэр чувствует, как снова подпадает под чары этого рыжеволосого парня с ясными глазами. Даже со всеми этими ранками и синяками, его лицо, до каждой веснушки, так знакомо ей, что она сама этому поражается. Доведется ли ей вот так же наизусть знать лицо кого-то другого? Но его губы не успевают коснуться ее. Клэр резко отстраняется, снова все вспомнив, и отступает назад.

– Эйден, – тихо произносит она.

Несколько секунд он так и стоит, слегка приоткрыв рот. Потом мотает головой и выпрямляется.

– Да, ты права.

Они неподвижно стоят и смотрят друг на друга.

– Просто…

– Знаю. Не нужно объяснять. Мы расстались. Так надо. Хотя, наверное, я этого не хочу. По крайней мере не сейчас.

– Понимаю.

Клэр отводит глаза. Она пятится и ударяется о стол для пинг-понга – единственную вещь, которую приобрели именно для этого помещения. Она берет в руки одну из видавших виды ракеток, радуясь, что получила возможность отвлечься, и поднимает ее вверх.

– Сыграем в последний раз?

– Почему бы и нет. – Эйден подходит к противоположному краю стола. – Хотя это не будет и вполовину так весело, как то, что было у меня на уме.

– А если мы побьем наш рекорд?

– Мы уже сто лет даже близко к нему не подбирались, – отвечает Эйден, берет в руки ракетку и крутит ее. – Но я готов, если ты настаиваешь.

– О, еще как! – отзывается Клэр и бросает ему мячик.

Эйден отбивает его, она делает то же самое. И так до тех пор, пока оранжевый шарик не превращается в едва различимое пятно. Каждый из них уже давно с легкостью мог бы отбить мячик посильнее и выиграть у оппонента, но они изо всех сил стараются продолжать эту гонку, считая про себя, сколько раз отскочил мячик. Но тут вдруг Эйден отправляет его в сетку.

– Шестьдесят два, – объявляет Клэр. – Слишком мало.

– Печально, – соглашается Эйден. – Мы можем лучше.

Они начинают новую партию, но в этот раз ее заканчивает Клэр, которая случайно слишком сильно отбивает мячик влево, и тот, стукнувшись о самый край стола, пролетает мимо Эйдена и закатывается под диван.

– Черт! – Эйден опускается на ковер и тянется за мячиком. – С этим фингалом у тебя грозный вид.

Клэр несколько раз вращает ракетку, а потом делает страшное лицо.

– Правда?