Привет, прощай и все, что между ними

– Так я и думал. И я всегда почему-то представляю тебя сидящей на скамейке под деревом, на котором тысячи разноцветных листьев…

– Даже фиолетовые?

– Почему бы и нет? И ты сидишь там со своей сумкой с учебниками и стаканом кофе, в своем осеннем пальто и думаешь о важных вещах, об учебе.

– У меня такое чувство, – со слабой улыбкой говорит Клэр, – что я буду думать только о тебе.

– Сначала да, – отвечает Эйден, став серьезнее. – Но потом уже нет. Поверь мне. Придет тот день, когда ты будешь сидеть, смотреть на небо и совсем обо мне не думать. Тебе не нужно будет. И это хорошо, потому что ты будешь счастлива.

– Не знаю, – тихо отзывается Клэр. – Это довольно сложно вообразить.

Эйден лишь улыбается.

– Вот увидишь, – говорит он, снова закрывая глаза и прислушиваясь к звукам дождя.

Клэр наблюдает за ним, отчаянно стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь, в надежде увезти их с собой: веснушки на кончиках его ушей, бледные ресницы, изгиб линии волос и даже полукруглые синяки под глазами.

– Есть еще третий вариант, – говорит она, когда он поворачивает голову и старается сфокусировать взгляд.

– Ты про что?

– Про нас. – Сердце Клэр бешено колотится в груди. – Мы все время рассматривали только два варианта: закончить все сейчас или пустить на самотек. Но есть еще третий вариант.

– Какой же? – с кривой усмешкой спрашивает Эйден. – И жили они долго и счастливо?

– Нет, – быстро отвечает она. – Хватит уже! Я серьезно!

Эйден поднимает руки и потягивается.

– Ладно, какой?

– Потом.

– Какое потом? – Он вытягивает свое запястье и дважды стучит пальцем по стеклу наручных часов. – Время почти вышло.

– Нет, это и есть третий вариант. – Голос Клэр почти тонет в шуме дождя, который окружил крыльцо блестящим занавесом. – Мы сможем вернуться друг к другу потом.

Эйден пристально смотрит на нее, и в его глазах появляется надежда.

– Да?

– Да. Мы чему-то научимся, что-то сделаем. Мы все время думаем, что у нас есть только эти два выбора: перестать общаться или быть вместе. Но может, нам просто стоит пожить самим по себе и посмотреть, к чему это приведет? А потом, если все сложится правильно, мы вернемся друг к другу и начнем сначала.

– Потом, – словно пробуя слово на вкус, повторяет Эйден.

Клэр кивает:

– Потом.

– Это как второй пролог.

– Такого не бывает, – говорит Клэр, качая головой, но Эйдена это едва ли волнует. Он лишь улыбается:

– Кто сказал?

Когда за их спинами снова распахивается дверь, они уже все понимают. Внутри у Клэр все переворачивается, и она замечает, как в глазах Эйдена мелькает тревога.

– Простите, что прерываю вас, – говорит мама Клэр с порога, и в ее голосе звучит искреннее извинение, – но пора загружать вещи в машину.

Они встают, а кресла продолжают раскачиваться взад-вперед, и настойчивый мерцающий дождь продолжает лить по всему крыльцу. Эйдену удается слегка улыбнуться, как раз перед тем как они входят в дом, но, когда Клэр пытается повторить его улыбку, у нее не получается.

Время пришло, и его не обогнать.

Папа Клэр спускается по лестнице, держа в руках картонную коробку. Заметив их, он ставит ее на пол, и его глаза округляются, когда он видит лицо Эйдена.

– Ты выглядишь еще хуже, чем Клэр, – говорит мистер Рафферти, протягивая ему руку.

– Вот именно, – соглашается мама Клэр, взволнованно глядя на Эйдена. – У нас есть замороженная кукуруза. Если хочешь, возьми пакет.

– Кукуруза? – фыркает ее папа. – Да ладно тебе! Дай, по крайней мере, парню стейк или что-нибудь типа того. Судя по всему, это была тяжелая ночка.

Мама Клэр закатывает глаза.

– Бери все, что захочешь, – говорит она, похлопав его по плечу, и подходит к лестнице. – Ты же знаешь. – Прежде чем подняться, миссис Рафферти оборачивается еще раз, и ее голос немного дрожит: – Мы всегда тебе рады.

Ее мама пока еще ничего не знает, и это больше всего сейчас убивает Клэр. Когда она вернулась домой и спешно зашла внутрь, ей не хватило храбрости сообщить родителям, что между ней и Эйденом все кончено. Тогда их расставание стало бы еще более реальным.

Она решила, что у них впереди еще много времени. Клэр будет смотреть в окно машины и рассказывать им обо всех причинах, почему имело смысл расстаться с Эйденом, в надежде, что если она продолжит объяснять, то не расплачется.

Хотя, конечно, этого не произойдет.

Но сейчас она вдруг понимает, что ее маме не нужно ничего рассказывать – похоже, она уже все знает. И Клэр благодарна за это, потому что теперь ей не придется ничего объяснять. Вместо этого она сможет свернуться калачиком на заднем сиденье, и мама передаст ей коробку с соком, а папа найдет что-нибудь оптимистичное по радио, пока они едут через Иллинойс, затем Индиану, затем Огайо и дальше, дальше, в Нью-Гэмпшир, увеличивая километры между ней и Эйденом, по одному зараз, а потом его самолет взлетит, и расстояние между ними сразу станет таким большим, что не сосчитать.

В течение следующих десяти минут они вчетвером ходят туда-сюда, вынося из дома чемоданы и сумки, картонные коробки разных размеров, подушки, и лампы, и даже футбольный мяч. Бинго бегает за ними по пятам.