"Привлеченная к дознанию..."

Этот укромный дом разыскала Куделли для особо конспиративных целей. Охранка орудовала так яростно, что типографии проваливались раньше, чем начинали работу. Последней провалилась типография в лесной сторожке близ Дорошихи. Оставшийся шрифт Конкордия собрала по горсточке, зашила в холщовые мешочки. Шрифт переносила небольшими порциями, боясь привлечь внимание охранки. И вдруг этот шпик. Случайность? Или?..

— Наконец-то, Кона! — Куделли встретила ее в полутемной прихожей. Конкордия уловила настороженность в ее глазах. — Опоздала-то как.

— Ровно на обедню. — Конкордия улыбнулась, чтобы успокоить подругу. — Проторчала в церкви. Право, славное соседство.

Конкордия осторожно сняла жакет, отвязала мешочки со шрифтом. По сдержанным движениям Куделли поняла, что ее подруга взволнована.

— Кона, что произошло?

— Шпик. Субъект в серых панталонах со стертым лицом... — Конкордия развела руками. — Благо, кончилась обедня, смешалась с толпой.

— Нет, это не случайность! — словно читая ее мысли, отозвалась Куделли. — Поспрашиваю в комитете, а пока прекрати ездить в Дорошиху. Типография, к сожалению, несбыточная мечта...

— Прекратить поездки согласна. Шрифт-то перенесла весь — два пуда по горсточке. Типография...

— Перестань, Кона! Станка нет, наборных касс нет, печатников нет. Полковник Уранов подрезал основательно. А тут еще шпики завертелись.

— Я тебе расскажу прелюбопытную историю со слов Бонч-Бруевича, только наберись терпения, о том, как в Москве повторили изобретение Эдисона — мимеограф...

В окно ударили крупные капли дождя. Куделли разогрела на спиртовке кофе.

— Ну и погодка! В такую только и слушать истории. — Она заметно повеселела, усадив Конкордию за стол.

— Как-то в газетах промелькнуло сообщение о гениальном изобретении Эдисона — мимеографе. Аппарат легко и быстро воспроизводил с печатного листа до тысячи оттисков. Конечно, подпольщики заинтересовались. На Кузнецком мосту в магазине Блока публика глазела на мимеограф: компактный, блестящий, изящной отделки. На Кузнецкий мост зачастил и Бонч-Бруевич. Мимеограф нужен был в подполье, но стоил больших денег. Изготовить мимеограф взялся Радин, связанный с марксистами. Взялся! Легко сказать, когда ничего не известно. Думали-думали и надумали... — Конкордия лукаво сощурилась. — Однажды в магазине появились четверо молодых людей в костюмах велосипедистов: узкие бриджи, шапочки с кожаным козырьком. Бонч-Бруевич накануне обегал всех знакомых, чтобы раздобыть эти костюмы. Радин вырядился посолиднее: еще бы, дядюшка четырех недорослей! В магазине продавались велосипеды. Красные, с никелированными спицами, низкими сиденьями, они стояли в углу, удивляя москвичей своей дороговизной. Хозяин магазина Блок, немолодой коммерсант, засуетился около покупателей, желавших приобрести сразу четыре велосипеда. Доказывал их преимущества, особливо подчеркивая, что шины из каучука. У Бонч-Бруевича глаза разгорелись...

Куделли посмеивалась, слушая подругу. Она хорошо знала Бонч-Бруевича, высланного в Тверь под надзор полиции. Высокий, сутуловатый, с добрыми близорукими глазами, он оживал в рассказе Конкордии.

— Неужто Бонч-Бруевич такой заядлый гонщик? — прервала ее Куделли.

— Да, отчаянный! Можно представить, что он чувствовал, когда осматривал эти чудо-машины. Торговались долго. Дядюшка сдерживал молодых людей, затевавших невиданное дело — поездку в Петербург во время летних вакаций на велосипедах. Блок уверял, что молодые люди правы и на Западе поездка на велосипедах дело привычное. За велосипедами Радин пообещал зайти через денек. На прощанье дядюшка остановился у мимеографа, посмеялся над блестящей, но бесполезной игрушкой. Хозяин обиделся. По секрету сказал, что за продажей мимеографов наблюдает полиция: каждый аппарат на учете, и смешного в этом мало. Более того, протянул схему, которую дядюшка небрежно засунул в карман резинового пальто: посмотрит, мол, на свободе. У него завод, надо множить документы. И тут свершилось то, ради чего была затеяна эта комедия. Хозяин решил показать прибор в действии. Радин развалился в кресле, племянники окружили аппарат. Блок намазал мимеограф краской, наложил вощеную бумагу, начал вращать ручку. Появились оттиски. Племянники незаметно делали свое дело: кто отковырнул краску, убрав в пробирку, кто засунул в карман вощеную бумагу, кто задавал отвлекающие вопросы. Так закончился визит в магазин Блока. Начались мучительные поиски. В московском подполье у Новодевичьего монастыря повторили мимеограф — и это все при первобытной технике, в условиях тяжелейшего подполья! — Конкордия помолчала. — И понимаешь, Паша, меня больше всего поражает настойчивость, с которой связан каждый шаг в нашей многотрудной жизни.

— Так ты захотела повторить мимеограф? — удивилась Куделли.