"Привлеченная к дознанию..."

— Не совсем. Но не следует забывать, что есть шрифт, богемское стекло, краски, а главное — желание! Подожди, скоро Уранов опять будет хвататься за голову — в городе заработает типография. Владимир Ильич очень интересовался печатным делом на Западе. Он настаивал, чтобы в Россию перевозили матрицы, тогда типографии оказались бы избавлены от самой трудной части — набора. Но как это сделать здесь? Ты, Паша, дай-ка мне в помощь Потапыча — печатник он хороший, да и человек проверенный.

Наборных касс достать не удалось. Потапыч покачал головой и по привычке подвязал седые волосы тесьмой. чтоб не падали на глаза. Конкордия долго не могла привыкнуть к литерам. Потапыч дивился ее упорству и лишь изредка покрикивал, когда она не сразу узнавала нужную букву. В комнате душно, пахнет краской. В окна вставили щиты, обитые войлоком. Конкордия сутками не выходила из типографии, сказав родным, что гостит у подруги. Дома верили и не верили. Конкордия жалела мать, но дела оставить не могла. У Потапыча неожиданно поднялась температура, и первый набор пришлось делать самой. С пинцетом в руках старалась она извлечь из груды литер одну, нужную ей. Мешочки путались, шрифты высыпались, и приходилось вновь и вновь копаться с набором...

Медленно росла стопка отпечатанных листовок.

«События всколыхнули застоявшееся болото нашего захолустья, заставили говорить о себе и город, и деревню, и фабричную массу. Теперь все убедились, что наши ряды, ряды борцов за человеческое счастье, не фикция. Теперь все убедились, что социал-демократы и у нас в Твери представляют из себя известную силу, силу организованную и революционно настроенную...»

Конкордия перечитала листовку, удовлетворенно вздохнула. Скоро одиннадцать. Через час придет Куделли, чтобы разнести пачки по городу. Вот когда пригодятся модные накидки, скрывающие фигуру. Сильно удивилась бы матушка, увидев, как располнела ее дочь за эти сутки! Концы по городу предстоят немалые — казармы гренадерского полка, фабрика Берга, Морозовская мануфактура. А там уже товарищи расклеят их на стенах домов, на уличных фонарях и до дверей полицейских участков доберутся. Полковнику Уранову придется побеситься. В Твери подпольная типография!

Задребезжал звонок. Конкордия прислушалась: два длинных, один короткий. Условный. Но почему не в назначенный час? Потапыч сдвинул очки на кончик носа, откашлялся.

— Пожалуй, «тетушка» пришла за товаром.

У Конкордии дрогнуло сердце: до прихода Куделли целых сорок минут, без крайности она беспокоить не станет. Помедлив, осторожно прикрыла дверь каморки, где печатали листовки, набросила кружевную накидку. Улыбнулась Потапычу, прежде чем запереть его на ключ. Положила ключ в горшок герани, припорошив землей. Только после итого пошла к двери.

— Хорошо, что застала тебя! — Куделли раскраснелась от быстрой ходьбы, тяжело дышала. — Кона, из города нужно завтра же уезжать!

— Что случилось? У меня завтра занятия, да и вообще я не собираюсь покидать город.

— Так решил комитет. В кружке провокатор. Кажется, Волнухин. О тебе известно в полиции, адрес прослежен. Уранов подписал ордер на арест. Вот деньги. Переждешь день на квартире доктора Ваксмана, с ним договорено. Утречком принесу билет до Екатеринослава...

— В Екатеринослав! — не могла прийти в себя от изумления Конкордия.

— Да... Явка на Пушкинской улице у зубного врача Фриче. Пароль: «Мне нужно вставить фарфоровый зуб». «Фарфорового зуба у меня нет. Приходите завтра. Возможно, привезут из Гомеля». Запомнила?

Конкордия кивнула.

— Фриче свяжет с комитетом. Дела там тяжелые — провалы, обыски, да и типографию нужно ставить. — Куделли прижалась к Конкордии, тихо гладила ее по волосам. — Если бы ты знала, как трудно мне с тобой расставаться. Кружковцы полюбили тебя, в комитете меньшевики притихли...

— Да... А как же листовки?! Мы с Потапычем славно поработали. Знаешь, набор почти ничем не отличается от настоящего. Жаль бросать дело! Может быть, все не так серьезно? — Конкордия с надеждой смотрела на Куделли.

— Нет, весьма сложно. Уранов завербовал провокаторов среди рабочих. Допрашивал арестованных сам, предлагал папиросы, рассказывал о социалистах, «волках в овечьих шкурах». В общем второй Судейкин. Вот на такую удочку и попался Волнухин из твоего кружка. Парень он молодой, в рабочей среде не варился, на деньги жадный.

— Попроси зайти ко мне Калерию попрощаться, а то волноваться будут. Она и матушку подготовит.

— Как же, Кона? За домом, наверное, слежка. А главное, водить на конспиративную квартиру без надобности... — Куделли развела руками.

— Я могла бы встретиться с нею в городском саду или у Отроч-монастыря.

— Нет, рисковать не стоит. Подумаю, что можно сделать.

В окно ударили крупные капли дождя. Ветер поднимал опавший лист и пригоршнями бросал его на низенький домик.

ПИСЬМА

День хмурился. Низкие облака прикрыли солнце. Потемневший липкий снег завалил мостовую Екатеринослава.