"Привлеченная к дознанию..."

— Да... Попросите швейцара вызвать извозчика и подтвердить при необходимости, что я ваша дальняя родственница. Мне нужно вернуться на вокзал. Может быть, успею к вечернему поезду...

— Гм, родственница, дальняя родственница... — Пальцы его все быстрее барабанили по столу. — А пока по чашке кофе?

Швейцар вытащил чемодан. Александров проводил Конкордию до извозчика, раскланялся. Извозчик гикнул, лошади понеслись.

У вокзала Конкордия увидела знакомого студента-технолога, которому должна была передать чемодан. Он беспокойным взглядом окидывал толпу. Девушка подняла руку, студент поспешил навстречу.

— Как я рад! Кто знал! Оказывается, с сегодняшнего дня курьерский приходит на два часа раньше обычного. — Он бережно снял чемодан. — Да, забыл на радостях, вам письмо. Держите...

...В маленький домик на Чечеловку Конкордия добралась к вечеру. Долго не решалась распечатать конверт, надписанный круглым детским почерком Калерии.

Припомнился последний вечер в Твери. Мать повидать не удалось. За домом следили, и она боялась подвергать родных опасности. Торопливо написала записочку Калерии: просила собрать самые необходимые вещи, уложив их в парижский саквояж.

В окно стучал ветер кленовым листом, по темному стеклу текли дождевые капли. Гнулись и скрипели деревья в саду. Конкордия прижалась лицом к окну, вслушивалась в вой ветра и шум дождя. Поезд отправлялся ночью. Она ждала сестру.

Дрогнула калитка. Закутанная Калерия перепрыгивала через лужи. Конкордия распахнула дверь, поцеловала сестру. Свет в прихожей не зажигали, и на лице Калерии выделялись лишь черные дуги бровей да пухлый полудетский рот. Конкордия сжимала худенькие плечи, чувствуя, как все тело содрогается от рыданий. Поправила мокрые пряди волос, выбившиеся из-под шляпки. Калерия смущенно улыбнулась и торопливо стала рассказывать, что из вещей удалось ей принести. Робко протянула шитый бисером кошелек с деньгами. Оказывается, ее в парадном встретил Иннокентий Иннокентьевич, потребовал сказать, куда собралась в такое ненастье. Она отказалась отвечать, тогда он выдернул ключ из двери. Калерия, боясь опоздать, выложила правду. Шурин достал из кармана деньги, отдал их ей. Конкордию это растрогало. Понимала: ему без неприятностей не обойтись. Сестра просила адрес, по которому можно будет писать. Конкордия грустно рассмеялась: адреса она и сама не знала. Решили писать в Киев на имя знакомого студента Шипова, а тот уж будет эти письма пересылать по назначению.

Провожать себя на вокзал Конкордия не разрешила. Опасно. Чавкала грязь под копытами тощей клячи. Дождь хлестал. Сутулился извозчик в брезентовом плаще. Раскаты грома перемежались яркими вспышками молний. Конкордия вымокла до нитки, зонт не спасал. Надеялась, что в такую непогоду мало найдется охотников торчать на вокзале. По перрону торопливо пробегали пассажиры. Падал косой свет из окон вагонов, да в лужах дрожали зеленоватые круги станционных фонарей. Она поплотнее повязала голову платком и, разбрызгивая лужи, прошла к вагону второго класса.

По условленному адресу она написала сразу же. Вести доходили тревожные. Уранов проявил в поисках редкостную настойчивость, которой она не находила объяснения.

Калерия держится молодцом; а ее лишили права выезда из города, отдали на поруки Иннокентию Иннокентьевичу, фотографируют как преступницу. Почему-то гнев Уранова обрушился на нее.

И вот теперь пришло письмо:

«14 января. Уже два месяца, как мы ниоткуда не получаем писем, за исключением твоих последних, которые ты мне послала по последнему адресу. Когда Ин. Ин. спрашивал, почему не доставляют нам писем, то ему сказали, что они лежат в «бесовском учреждении» нераспечатанными, а когда их вскроют, то, пожалуй, найдут в каком-нибудь из них твой адрес, а ведь это самое печальное: тебя найдут. Если ты можешь, то сама, конечно, поразмысли, что тебе предпринять: оставаться в этом городе или уехать куда-нибудь. Я уж, право, не знаю. Когда будут распечатывать письма, наверное, позовут и меня. Но когда это будет — для меня неизвестно. Ты, Кона, пиши мне пока одной по адресу: Винный склад, такому-то, как и писала. На Ин. Ин. не посылай никаких известий... Деньги пересылаем тебе на имя Нины Вас. Зощенко, от нее ты и получишь. Последний мой адрес не опасен, можешь пока писать. Остаемся все здоровы, чего и тебе желаем. Пиши».

Конкордия задумалась. Закоптила лампа, запахло керосином. Фиолетовые язычки лизали стекло, оставляя широкие бархатистые полосы. Вздохнув, она распечатала книгу, пересланную из Твери. Нашла тринадцатую страницу, принесла чугун с кипящей водой, сняла крышку. В лицо ударила горячая волна. Осторожно подержала страницу над паром. Между строк выступила тайнопись. По размашистому почерку узнала руку Куделли. 

Паша писала, что против Конкордии в Твери возбуждено дело по обвинению в политическом убийстве. Оказывается, в ночь ее отъезда убили Волнухина — кружковца, которого уличили в провокаторстве. И в этом убийстве подозревается она.