Привычка жить

Женя зажмурилась в панике на секунду, потом резко повертела головой, будто пытаясь таким простым способом вытряхнуть из нее нехороший звон. Потом снова открыла глаза, огляделась дико, словно удивляясь тому обстоятельству, как же ее занесло в эту празднично-озабоченную толпу с ее звуками и запахами, с музыкой магазинчиков, с блескучими излишествами развешенной повсюду новогодней дребедени. И вновь ощутила, как оно стоит рядом, проклятое ее одиночество. Главное, коварно так подкралось, прямо в толпе. Кто-то толкнул ее в плечо, быстро проходя мимо, потом весело извинился, обдав ароматом свежей клубничной жвачки. Скользнул с плеча и сполз на локоть ремень сумочки, кто-то пребольно наступил на ногу…

Вдруг она ощутила, как резко засосало под ложечкой и свело голодным спазмом желудок. О, спасение! И главное, вовремя как! Иногда голод и впрямь приходит настоящим спасением, будто посылается испуганным организмом навстречу более коварному своему врагу. И впрямь — зачем ему хозяйский приступ этой проклятой болезни? Только впусти ее в себя — по всем органам холодным ветром пройдется, таких нехороших делов понаделает! А голод — он и впрямь не тетка. Вернее, приступ голода. Он свой, он живой, он материальный. А если он еще и сильный, то одной левой может с приступом одиночества справиться. А еще говорят — нельзя плохое настроение заедать. Да ерунда! Еще как можно! Если организм диктует — заесть, значит, надо и заесть немедленно!

Оглядевшись, Женя быстро направилась в сторону небольшого кафе, откуда доносились вполне приличные съестные запахи. И правда — есть хотелось. Она ж выскочила из дому, даже и чашки кофе не выпив! И по магазину этому огромному уже три часа подряд бродит. Правда, так и не купила еще ничего. Ну и ладно. Сейчас вот поест, потом пойдет купит тот свитерок симпатичный, что для Катьки присмотрела, потом Максу новый мобильник. Кстати, надо ему еще и полный комплект белья всякого прикупить. Трусов да маек. Она уж и не помнит, когда его мальчишеский интимный гардеробчик последний раз обновляла — все как-то руки не доходили. Вернее, материальные возможности. А надо! Все-таки в люди мальчишка едет. Пусть все новое будет, чтоб комплексами неожиданными не мучился.

Отстояв с такими хорошими и полезными мыслями небольшую очередь, Женя водрузила на веселенький ромашковый подносик тарелку с бифштексом и жареной картошкой, рядом пристроила кофе с пирожным и развернулась от стойки, шаря глазами по столикам в поисках свободного местечка.

Свободного местечка как раз для нее и не оказалось. Совсем. Ни одного. Дурацкая совершенно ситуация — стоять с подносом на виду у жующих людей. Они сидят и никуда, в общем-то, не торопятся, а ты стой рядом с растерянным и жалким лицом.

— Женя! Женя, идите сюда! — откуда-то сбоку услышала она смутно знакомый голос. Повернулась на него радостно вместе с подносом и чуть не уронила на себя всё его съестное хозяйство, узнав в идущем к ней навстречу мужчине вчерашнего милиционера Диму.

— Ну, чего вы меня так испугались, Женя? — спросил он, подходя и забирая из ее рук поднос. — Пойдемте, с нами вместе сядете. Не стоять же вам теперь, слюной истекая. Правда, у нас столик двухместный, но я сейчас третий стул принесу. В тесноте, да не в обиде.

Она отдала ему свой поднос и пошла за ним след в след безропотно и благодарно. Надо же, вежливый какой. Увидел, вспомнил, обеспокоился. Столик и впрямь оказался двухместным и одноногим к тому же — приткнулся в угол кафе чудом каким-то. За ним и вдвоем тесно было, а тут она еще…

— Познакомься, Галя, это Женя! Она с нами пообедает! — весело обратился Дима к худенькой и как подросток угловатой, ярко накрашенной брюнетке, изобразившей на лице довольно сомнительную вежливую улыбку. Даже личико ее было таким — востреньким и немного сердитым. И носик был у Гали остренький, и челка на лбу сходилась к переносице остреньким черным уголком… Приткнув на столешницу поднос, Дима быстро подвинул Жене стул, скомандовал так же весело:

— Садитесь пока на мое место, Женя! Я сейчас себе добуду чего-нибудь.

Женя села, улыбнулась виновато Гале, потом пожала плечами для убедительности — извините, мол, совсем не хотела быть с вами третьей-посторонней, так уж получилось. Галя тоже пожала плечами с некоторой досадой — вроде того, что уж тут поделаешь? Сиди, раз приперлась.

Дима вернулся совсем скоро, пробрался меж столиками, неся перед собой хлипкий пластмассовый стульчик. Поставив его у стола, метнулся обратно, но тут же появился вновь — с бутылкой шампанского в руках и тремя фужерами.

— Ой, ну зачем это, Дим? — недовольно скосила подведенные глаза на бутылку Галя. — Я же за рулем все-таки…Ты что, забыл?

— Ой, а я тоже не буду! Спасибо, не надо! — смущенно запротестовала Женя. — Я сейчас быстро поем и уйду. Так неловко получилось, что вы… Шампанское-то зачем?..

— А вы что, тоже за рулем, Женя? — взглянул на нее хитро Дима.

— Нет, я не за рулем, но… — осторожно проговорила Женя, скосив боязливо на Галю взгляд.