Приз

– Да, это я. Какой, вы сказали, журнал? О, знаю, конечно! Да, спасибо, очень приятно. Я готов. Сегодня? Но я… у меня внучка больна, я не могу ее оставить. А, да, тогда разумеется… Я целый день дома, приезжайте, когда вам удобно. Как – с фотографом? Ну хорошо, хорошо.

Он продиктовал адрес, положил трубку и посмотрел на Василису. Глаза его сияли, щеки порозовели, на губах дрожала счастливая улыбка.

– Васюша! Ты не поверишь! Мне только что звонила журналистка. Ой, уже забыл, как называется журнал, но ты наверняка знаешь. Такой модный, толстый, глянцевый. Она хочет взять у меня большое интервью, на целый разворот. Она приедет сегодня к двум, с фотографом. Мне надо побриться, причесаться. Ты мне посоветуешь, в чем лучше сниматься. Я тебе сейчас покажу, у меня есть такая модная голубая рубашка с погончиками.

Василиса кивнула, улыбнулась. Дед шагнул к ней, чтобы помочь подняться, и вдруг испуганно произнес:

– Ой, Васюша, у тебя кровь из носа!

Василиса поднесла руку к лицу и увидела, как красная капелька упала на бинт.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рейча увезли на обследование. Опасности для жизни больше не было, но могла потребоваться операция.

– Вы уверены, что он не умрет? – тревожно спросил Макмерфи по телефону, когда Григорьев позвонил и рассказал ему, что случилось.

– В следующий раз я соединю вас с его лечащим врачом, – пообещал Андрей Евгеньевич.

Он говорил с ним из машины Кумарина, по мобильному. Всеволод Сергеевич сидел рядом, и казалось, его правое ухо выросло в два раза, он почти прильнул к Григорьеву, так хотелось ему услышать разговор полностью.

– Сейчас не время для шуток! – обиженно буркнул Макмерфи. – Куда делся его приятель Рики? Почему вы, а не он сопровождали Рейча в больницу?

– Он в Ницце, в злачном районе. Что он там делает и с кем встречается, будет известно только вечером. Вы перевели деньги на счет агентства? – спросил Григорьев.

– Очень большая сумма. Я должен как-то обосновать для руководства такие расходы.

Григорьев еле сдержался, чтобы не выругаться в трубку, грязно, громко, по-русски. А тут еще Кумарин рядом, с его огромным ухом и хитрой злорадной улыбочкой.

– То есть вы еще ни гроша им не заплатили? – уточнил Григорьев сквозь зубы.

– Мне стыдно за вас, Билли! – прошептал Кумарин, подмигнул и захихикал.

– Я сегодня переведу им полторы тысячи со своего личного счета, – мрачно пообещал Макмерфи.

«Что же ты так подставился, дурень? – думал Григорьев. – Паника и карьерные амбиции – это серьезно, однако голову надо все равно иметь на плечах. К руководству с этими расходами ты, конечно, не сунешься. Ты поскрипишь зубами и заплатишь сам всю сумму, причем так, чтобы об этом никто из твоих коллег не узнал. Теперь у тебя нет выбора. Ты стал одиночкой. Это не твоя стихия, Билли. Тебе неуютно, ты паникуешь и делаешь глупости. У каждого человека, даже если он привык командовать сотнями, тысячами людей, рано или поздно наступает в жизни момент, когда он должен стать одиночкой и может рассчитывать только на себя».

Билли почти потерял рассудок, загоревшись идеей сделать козлом отпущения старика Рейча, ободрать его, изжарить и преподнести сенатской комиссии и своим обиженным коллегам на блюде, с букетом петрушки в носу и ленточками на рогах, а шкуру бросить на пол у себя в прихожей. Григорьев пытался убедить своего шефа, что это плохая идея, но в ответ слышал только все новые способы, как через Рики связать Рейча с террористами.

– Этот Рики шляется по всяким дискотекам, клубам, арабским кофейням, курит травку, – возбужденно рассуждал Макмерфи, – кто бывает в таких заведениях, какие там штуки находят при полицейских облавах, всем известно! К тому же магазин Рейча имеет определенную нацистскую направленность, как и его коллекция. Некоторые неонацистские группировки в Германии сегодня тесно связаны с исламскими фундаменталистами, у них могут быть общие каналы по наркотикам и оружию, по центрам подготовки боевиков. Все переплетено в единый узел, и Рейч – внутри узла. Вам надо просто подчеркнуть это в своих отчетах! Наши с удовольствием поверят! Такие люди, как Рейч, никому не нужны. Он проститутка! Он обслуживал всех, кто ему платил.

– Но он никогда не обслуживал террористов. Он ими манипулировал, продавал их. Вы сами не раз пользовались его информацией, его услугами. По сути, он такой же разведчик, как вы и я.

– С его помощью убивали немцев, которые уходили из ГДР на запад, через стену. Это были ученые, врачи, биологи, физики, мученики совести!

– Они работали на «Штази». Запад перекупал их. Мученики совести! Они предлагали себя Западу, как товар, и становились товаром.

– Не вам их судить, Эндрю! Они хотели свободы!

– Они хотели получать больше денег, а вовсе не свободы! Я их не сужу, Билли. Но и Рейча судить не собираюсь.

– Да, они хотели денег! Ну и что в этом плохого? Только деньги делают человека свободным! – кричал Билли.