Приз Гора

Тор-ту-Гор или «Свет над Домашним Камнем» уже висел прямо над степью и вот-вот должен был коснуться горизонта. Как и солнце на Земли здешнее светило садилось на западе, или как об этом говорится в знании первого круга, уходило на покой после своих дневных трудов. В знании второго круга уже упоминается, что планета вращается в восточном направлении. Ходят слухи и о существовании третьего круга знаний, но похоже, что оно доступно только для тех, о ком люди этого мира обычно благоговейно понизив голос говорят, как Царствующих Жрецах.

Солдаты были насторожены. В лагере не развели ни одного костра. Никто не поднимался в полный рост. Питались сухим пайком, запивая его простой водой. Ночь выдалась облачной. Луны часто прятались за тучами.

Сон никак не приходил. После второй смены часовых Эллен осмелилась посмотреть в сторону животных. И снова она к своему ужасу наткнулась на пристальный взгляд Кардока.

Наконец, переполненная эмоциями этого дня, Эллен провалилась в сон. Однако, казалось, что едва она успела сомкнуть глаза, как ее разбудила тяжелая мужская рука, плотно прижатая к ее рту, задавившая рвущийся на волю испуганный крик.

— Лежи тихо, маленькая вуло, — раздался чуть слышный шепот прямо у ее уха.

Она покорно кивнула, в знак молчаливого согласия, поскольку всякой возможности произнести какой-либо членораздельный звук под этой широкой, тяжелой, грубой, властной рукой, она была лишена.

— Не бойся, — прошептал голос, — я не буду снимать твою тунику совсем.

Теперь Эллен узнала, голос солдата, который так откровенно разглядывал ее рабские прелести. Девушка не могла ни говорить, ни кричать, она — рабыня, и она получила команду соблюдать тишину. Слезы беспомощности заполнили ее глаза, когда она почувствовала, как его сильная рука стягивает ее короткую тунику на талию.

Мужчина медленно начал крутить колесо. Эллен, руки которой были к этому колесу прикованы, естественно поднялась с кузова, а затем и выше, пока он не остановил ее перед собой, выгнутую вперед, прижатую спиной к ободу.

Солдат раскинул ноги Эллен в стороны.

Рабынь могут брать по-разному, в теории, способов может быть бесконечное множество. Однако простоты ради, можно было бы выделить два основных типа способов взятия. Во-первых, это те, в которых господин учит рабыню тому, что она — ничто, просто используя ее в качестве удобства, которое всегда под рукой, очаровательного удобства, надо отметить, часто беззаботно, небрежно, быстро, резко, иногда грубо и жестоко, и затем отталкивает ее, наполовину возбудившуюся и плачущую. Во-вторых, те, в которых господин тоже учит рабыню тому, что она — ничто, но уже по-другому, забирая ее у нее самой, превращая в восторженный, покорный, извивающийся кусок рабского мяса, побежденную, умоляющую женщину, на которой он может играть, как на музыкальном инструменте, с той, которая очень скоро начнет жалобно умолять его, от всего своего сердца, как униженная рабыня, о его, хотя бы самом легком прикосновении.

Эллен посмотрела на мужчину, их глаза встретились, и она тут же отвела взгляд, сжав в кулаки, закованные в наручники руки. Как же далеко она была от Земли! От коридоров академии! От политизированных семинаров! От идеологических отговорок! От слабых, смущенных, неуверенных, противоречивых мужчин! За то мгновение, что они смотрели в глаза друг друга, Эллен успела прочитать в его глазах, что он не собирался быть добрым к ней. И тогда рабыня почувствовала его первое прикосновение. Мягкий стон вырвался помимо ее воли.

— Тихо, — шикнул на нее косианец.

Конечно, Эллен чувствовала, что должна сопротивляться ему. Он даже не был ее хозяином. Он не должен был делать с ней этого! Девушка увидела, что мужчина облизывает палец, увлажняя его. Ее глаза чуть не вылезли из орбит, когда она почувствовала его второе прикосновение. Эллен поспешила отвернуть лицо а сторону. Рабыням не разрешают сопротивляться. Они должны чувствовать, причем чувствовать со всей широтой их страсти, эмоций и чувствительности. Они должны отдаваться и наслаждаться со всем обилием их существа. Рабовладельцы не оставляют им иного выбора. Кроме того, их реакции, их рефлексы оттачивают и дрессируют. Вскоре они уже ничего не могут с собой поделать, даже если бы они посмели. Они — рабыни. Это общество принимает их и отводит место им и их природе, и более того, всячески укрепляет их состояние со всей неоспоримой властью традиций и законов. Они в ошейниках, они собственность. Все, от их одежды и прекрасных колец, облегающих их шеи, до маленьких, изящных женственных клейм, выгравированных в их телах, и требуемого от них поведения и почтения, все это, служит тому, чтобы постоянно напоминать им о том, чем они являются, и заставить их прийти к самим себе, к их самому глубинному «Я». Рабыня становится собой, полностью собой, освобожденной, любящей, единой, полной, целой и глубокой. Но этот мужчина не был моим господином! Ой, простите меня, пожалуйста, я подразумеваю, что он не был господином Эллен!

— Я не давал тебе разрешения сопротивляться мне, — шепнул мужчина и дотронулся до нее снова.