Приз Гора

— Может, просто стрелку повезло, удачное стечение обстоятельств? — предположил подкапитан.

— Все возможно, — пожал плечами Порт Каньо.

— Или же мы имеем дело с мастером крестьянского лука, — добавил офицер.

— Не исключено, — не стал спорить Порт Каньо.

— Похоже, Ты знаешь, кто там, не так ли? — спросил косианец.

— Теперь, да, — кивнул Порт Каньо.

— Сколько их там? — поинтересовался офицер.

— Этого, я знать не могу, — ответил Порт Каньо. — Могу только порекомендовать, предложить мир и выторговать свои жизни.

— Будь их там много, они бы уже попытались атаковать и взять лагерь, — заметил командир косианцев.

Но Порт Каньо отвернулся и уставился в степь, уклонившись от ответа.

— Мы свяжем вас всех и другие и доставим в Брундизиум для допроса, — заявил офицер.

— Пешком? — усмехнулся Порт Каньо. — Вы, правда, думаете, что дойдете до Брундизиума?

— Солнце садится, — заметил один из солдат, в голосе которого слышался страх. — Скоро начнет темнеть.

— Это хорошо, темнота нам на руку, — успокоил своих людей подкапитан. — Распрягите и стреножьте тарлариона. Никаких костров. Охрану периметра удвоить, время дежурств сократить вдвое. Фургон перевернуть вверх колесами. Будем использовать его в качестве клетки для пленников. Если кто-либо из них попытался рыть подкоп, убить его сразу.

Потом косианец повернулся к Порту Каньо и объявил:

— Утром мы выступаем.

Порт Каньо на это предупреждение только равнодушно пожал плечами.

— Ложитесь вон там, плотно прижимайтесь друг к другу, — приказал офицер, указывая на место около фургона.

— Мы же не рабы! — возмутился Локват, единственный выживший в драке из девяти товарищей Порта Каньо, помимо самого Порта, Селия Аркония и Фела Дорона.

Уже в следующее мгновение он лежал на земле, ошеломленный и беспомощный, сбитый с ног сильным ударом торцом копья по затылку. Таким ударом человеку можно запросто сломать позвоночник.

Затем офицер жестом указал Миру, егерю и их раненному товарищу ложиться рядом с Локватом.

— Нет, — мотнул головой егерь. — Такая близость будет для нас унизительной. Они — из низшей касты.

— А Ты сам-то их какой касты? — поинтересовался подкапитан и, не дождавшись ответа, презрительно бросил: — Тогда это они могут счесть себя униженными.

Он снова безапелляционно указал, куда они должны были лечь.

Селий Арконий бросил взгляд на Эллен, по-прежнему, стоявшую на коленях на том же месте. Девушка не смогла прочитать выражение его лица.

— Что насчет рабыни? — уточнил один из солдат.

— Не стоит помещать ее под фургон, — усмехнулся его командир. — Мы же не хотим, чтобы они в темноте поубивали друг друга из-за нее. Развяжи ее и прикуй наручниками к колесу телеги.

Солдатам понадобились считанные мгновения на то, чтобы стреножить тарлариона и освободить от сбруи. Фургон сразу же был опрокинут, накрыв собой лежавших на земле пленников.

— Никаких разговоров там, — объявил им офицер. — Вы меня поняли?

— Да, — ответил Порт за себя и своих товарищей.

— Да, — послышались голоса спутников Мира.

Чуть позже солдаты вбили в землю колья и привязали к ним фургон, сделанный из плотно подогнанных досок.

Солдат, ранее с такой жадностью поедавший глазами Эллен, что его командиру пришлось приказать ему отвернуться, подошел к ней, грубо, как это не возбранялось делать с рабынями, несмотря на их деликатность, повернул ее спиной к себе, и накинул браслет наручников на правое запястье девушки и лишь после этого освободил ее руки от веревки. Затем мужчина поднял рабыню, уложил на днище перевернутого фургона и, вытянув руки девушки над головой, просунул левую в колесо и защелкнул свободный браслет на этом запястье. Теперь Эллен была закована в наручники так, что цепь прошла за ободом колеса, конечно, между двумя спицами. Сделав свое дело, солдат с вожделением уставился на нее.

— Не вздумай снять с нее тунику, — предупредил его офицер.

Окинув Эллен последним взглядом, солдат отвернулся и отошел в сторону, а она принялась ерзать и извиваться, пытаясь стянуть подол туники хоть немного пониже, чтобы прикрыть бедра. Грубые доски отлично чувствовались через тонкую ткань. Но девушка была рада избавлению своих запястий от плотности и давления веревок, правда, теперь она была еще беспомощнее закованная в плотно прилегающие к коже тонкие и изящные стальные браслеты.

— Вы, — медленно и отчетливо выговаривая, произнес косианский офицер, обращаясь к трем животным. — Вы останетесь здесь. Останьтесь здесь. Вниз! Отдых! Сидеть. Здесь. Сидеть. Понимаете?

Косматые монстры не дали очевидного знака, что они могли понять его речь, но один, Кардок, казалось, издал некий слабый, едва слышимый звериный звук, еле различимом рычание, что-то, что будь это речью, возможно, состояло бы не больше, чем их двух или трех слогов.

— Хорошие мальчики, — похвалил офицер, глядя, как животные ложатся, а потом повернулся к солдату и прокомментировал: — Умные твари. И хорошо выдрессированные.

Эллен, повернув голову, к своему ужасу, встретилась взглядом с большими круглыми глазами Кардока, вперившимися в нее. Девушка поскорее отвернулась, и стала смотреть вдаль.