Признание маленького черного платья

– Он здесь, – прошептала Талли. И как только она перестала дрожать, то сумела повторить эти слова. На этот раз – громче. – Лорд Ларкен уже здесь. – Все повернулись к ней. – Это мистер Райдер – он переодетый Ларкен.

Слова Дэша дребезжали внутри нее, словно нестройная мелодия. Опасный. Не остановится ни перед чем.

Даже перед тем, чтобы соблазнить меня, чтобы заручиться моим доверием, предположила девушка. Она не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по ее телу.

– Талли, ты не можешь быть уверена… – возразила Пиппин.

– Глаза, Пиппин, его глаза. – Талли сжала руки в кулаки. – Ты их видела. Ты знаешь, что я права. Я именно об этом и говорила – с самого первого момента, как я встретила его, что-то было неправильно.

Это было не совсем верно, скорее, в нем было что-то слишком правильное. То, что под личиной викария взывало к опасной жилке в сердце Талли.

– Мистер Джонс, стоит ли нам ждать до завтра? – спросила она, паника подталкивала ее покончить с этим делом, и побыстрее.

– Не понимаю, как мы сможем сделать это раньше, – ответил Тарлетон. – Нам все еще нужно провести Араминту в дом, а мои лошади чертовски устали. Но все должно быть сделано завтра вечером и ни днем позже.

– Так быстро? – проговорила Пиппин, словно наконец-то осознав их планы. – И что потом? Как ты можешь просить меня снова ждать? Я не могу, Дэш. Не могу.

– Но ты должна. – Он вернулся к дивану и попытался подбодрить ее. – Думай об этом как о еще одном акте в твоей пьесе.

– Да, Пиппин, – добавила Талли. – Это даст нам время закончить «Елену».

Но Пиппин слишком глубоко погрузилась в свои страдания, чтобы слушать.

И все же, когда она пыталась ободрить кузину упоминанием об их пьесе, что-то всколыхнулось в сознании Талли. Она бросила взгляд на пустое место на своем столе и произнесла забористое русское ругательство. Такие слова могли бы шокировать любую матрону в Лондоне – конечно же, если они бы понимали этот язык.

Неистовства этого восклицания оказалось достаточно, чтобы отвлечь Пиппин от ее переживаний.

– Что такое, Талли?

– Наша пьеса. Наша глупая, нелепая пьеса! – пожаловалась она, поднявшись и бросившись к своему столу, где увидела одну рукопись, но не ту, что нужно. – Я отдала мистеру Райдеру – о, черт, лорду Ларкену – нашу пьесу.

– Я думала, ты сказала, что он хотел прочитать ее, – ответила Пиппин.

– Да, «Слезы Елены». Но, ох, Пиппин, я сделала нечто ужасное. – Талли отвернулась от стола, вцепившись руками в юбку. – Второпях я отдала ему неправильную пьесу. У лорда Ларкена «Рискованная авантюра леди Персефоны». Весь наш заговор и план лежит на его прикроватной тумбочке.

 

Мисс Браун стояла в центре большой гостиной, собрав вокруг себя гостей, словно была особой королевской крови.

– Я на самом деле питаю к ней отвращение, – недовольно сообщила Талли, повернувшись в сторону Пиппин, стоявшей рядом с ней. После обеда все скопление гостей перебралось в эту внушительную комнату, чтобы провести вечер в легких развлечениях. Двери в сад были открыты и за ними собирались сумерки, покрывая розы и роскошные лужайки романтическим полумраком.

Теперь в число гостей Фелисити входили не только члены семьи, Элсфорды и Брауны, но также лорд Кранвич, сэр Роберт Фоксли и лорд Гримстон – трио, обладающее любовью к спорту, превосходными родословными и, самое важное, отличными поместьями с хорошим доходом. Как Фелисити сумела убедить их приехать, Талли не могла представить, но подозревала, что ее сестра намеревалась свести сэра Роберта, сидевшего на диване рядом с Кранвичем, с одной из сестер Элсфорд, а Кранвич либо Гримстон предназначались для мисс Браун.

По всей вероятности, потому, что их владения располагались рядом с шотландской границей, как можно дальше от владений Фелисити в Суссексе.

Мистер Джонс, маскируясь под кузена Пиппин, мистера Хартуэлла, сидел в углу, пытаясь развлечь не особо радостную леди Джениву.

За фортепиано, рядом с младшей мисс Элсфорд, стоял, переворачивая ноты, лорд Бойс, застенчивый молодой человек, который обеспечил себе почетную запись в «Холостяцкой Хронике» благодаря мягкому нраву и хорошему доходу.

Последним холостяком в гостиной являлся Брент, виконт Госсетт, расположившийся в другом конце комнаты и не сводящий глаз только с одной-единственной леди. Его род был таким же древним, как и записи в «Книге страшного суда»¹⁵, и Талли точно знала, для кого он был предназначен: для Пиппин. Похоже, что виконт вовсе не возражал против этого, потому что его интерес оставался прикованным к ее кузине на протяжении всего вечера.

А еще здесь был мистер Райдер. Или, скорее, лорд Ларкен. Талли вздохнула, не в силах смотреть на него и не ощущать… по большей части, вину, потому что даже хотя девушка и знала, кто этот мужчина на самом деле, она не могла избавиться от влечения к нему.