Призрачная деревня

Всю субботу Таня провела в постели, вставая только для того, чтобы умыться, взять печенья или вина. Она пыталась смотреть фильмы на ноутбуке, но то никак не могла вникнуть в сюжет, а то и вовсе проваливалась в сон.

В последний раз она задремала около пяти вечера. Телефонный звонок разбудил почти в одиннадцать.

– Таня, завтра нужно будет показать тот дом, что ты в понедельник смотрела. В одиннадцать, – сказала Тамара.

И сейчас уже ровно одиннадцать, хоть и вечера. Минута в минуту, если верить маминым настенным часам.

Семьдесят два часа назад Таня позвонила в полицию.

И где же деньги? Где любовь? Где семья?

– Мы же его ещё не переоформили, – возразила она.

– И что? Сразу на покупашку оформим. Да что ты сама не своя, в самом деле? Сколько можно тупить?

Тамара отбилась, а Таня вернула голову на подушку и закрыла глаза.

Какое разочарование! И стыд за свою наивность. Неужели она могла в самом деле поверить в это? В детскую сказку про то, что колодец сделает её и богатой, и счастливой?

Неосознанным движением Таня коснулась цепочки на шее – за годы возникла привычка её теребить.

Цепочка осталась на месте. Монета, продетая в неё – нет.

И апатия, и навалившаяся в паре с похмельем тяжесть разочарования мигом исчезли.

Она точно её не снимала – больше ни разу с тех пор, как обнаружила утром на ноутбуке после того, как швырнула в колодец. Да и зачем? Вот и цепочка застёгнута – а застёжка тугая, её просто так, случайно, не расстегнёшь.

Но монеты нет. Словно в воздухе растворилась.

И это уже последняя капля: осмотрев на всякий случай и постель, и пол, и ванну, и даже под креслами, Таня опустилась на пол и заплакала.

Лишиться её снова, и теперь уже даже не по доброй, хоть и глупой воле – куда больнее, чем прощаться с нелепыми мечтами («Счастья она, понимаешь ли, захотела! Ха! Мало таких как она, что ли? Да и получше будут – а их желания не исполняются», – клевал и клевал, торжествуя, воспрявший теперь голос разума).

Уснувшей на полу и заплаканной она встретила воскресенье.

Чуда не случилось – а их и не бывает – а работа осталась. Хотелось или нет, а надо было ехать показывать дом.

Племянник умершего домовладельца оставил Тане ключ, так что ждала она внутри, не на улице. Довольно сомнительное утешение, впрочем, для того, кто проводит воскресное утро в подобном месте, а не собственной уютной постели.

И покупатель так и не явился.

Таня честно ждала до двенадцати, сидя на краю пыльного, пропахшего сыростью кресла. Потом попыталась – благо, связь сегодня в порядке – дозвониться Тамаре, чтобы взять телефон покупателя (да-да, лучше поздно, чем никогда) и узнать, не изменились ли его планы. Или, может, он просто заплутал по дороге? Но на сей раз был отключён уже телефон хозяйки.

В половине второго ждать дальше точно стало бессмысленно. Особенно с учётом того, что вечером Таня собиралась встретиться с Золотухиным (уж он-то хотя бы ей не привиделся?). Значит, перед этим нужно было ещё успеть добраться домой и привести себя в порядок.

Таня встала с кресла – как же затекла спина, вытянутая всё время ожидания, лишь бы не задевать полуистлевшую обивку кресла! Не успела сделать и пару шагов к выходу, как половица под ногой хрустнула – и ожидаемо провалилась. Таня едва успела отпрянуть, увернуться и устоять.

В проломе виднелся ящик.

Ну и что? Какая-то рухлядь. Разве мог что-то ценное прятать ветхий дедок?

Таня села на корточки и с немалой брезгливостью сунула в дыру руку, чтобы его достать. Ничего не вышло: пришлось расшатать соседние доски, благо, что они сгнили и тоже едва держались.

Ящик оказался не заперт – Таня легко сдвинула пыльную крышку.

Внутри – стопки свежих, хрустящих евро, перевязанные резинками. Отчего-то они напомнили куски мяса.

Как? Откуда?..

Много, очень много – так сходу и не пересчитать, и, тем более, в рубли не перевести. Но и на глаз ясно: точно не меньше, чем Таня колодцу заказывала.

А посчитать можно и в более приятном месте.

Она быстро пересыпала всё в свою сумку (и не думала, что туда столько поместится: как та раздулась!) и поспешила на улицу, к машине.

Так… Так. Что же теперь? Что же делать?

А вот что: надо проститься с Тамарой, этой дрянью.

Чёрт, как не вовремя она выключила телефон. Наверняка забавляется с очередным мальчишкой, для которого деньги не пахнут – вот совсем не пахнут, совсем.

Но Тамара ответила.

– Я никого тут не дождалась, – сказала Таня.

– Где? – удивилась та.

– В том доме, который вы просили показать.

– Какой ещё дом?

Вот оно как? Видно, квасила с самого утра – потому и к Таниным слабостям бывала сурова.

– Тот, который мы, то есть я, в понедельник смотрели.

– А… Я забыла сказать – его ж с продажи-то сняли. Передумали продавать. Себе решили оставить.

Таня нахмурилась:

– Но вчера вечером вы просили его показать…

– Да о чём ты? Как я могла об этом просить, если он больше не продаётся? Ты что, не слышишь?

Ладно, всё это уже неважно.

– Подожди, ты что, его кому-то сегодня показывала?

– Нет, никому. Я вот что звоню-то, Тамара Петровна – болею я. Возьму пока отпуск на пару недель. В больницу лягу.