Призрачный клинок. Книга первая. Том 2

К утру они будут знать, где он живет, а значит, смогут составить план. В течение следующих нескольких дней Коннор узнает, где именно находится Гробница Аэрона и как попасть туда, куда могли войти лишь немногие Световидцы.

Глава 11. Куинн

Чтобы скрыть легкую дрожь в руках, Куинн поправила концы рукавов, шагая по коридорам Люнстоуна. С каждым шагом, приближавшим ее к покоям отца в северной башне, пульс девушки усиливался.

Когда она дошла до угла, ведущего к покрытому ковром лестничному пролету, поднявшись по которому, можно было оказаться в его кабинете, ее плечи напряглись от ужаса.

Было странно идти по этим коридорам, когда до окончания выделенного ей срока оставалось еще семнадцать дней. Куинн не потерпела фиаско, но все же посмела вернуться с пустыми руками.

Так неправильно.

Каждый поверхностный вздох приближал ее к разговору, которого она не хотела. Сухожилия в шее напряглись, и Световидица, тяжело сглотнув, чтобы взять себя в руки, завернула за угол. В конце коридора ступени, ведущие к анфиладе кабинетов отца, устилал знакомый сиреневый ковер. Расправив плечи, Куинн заставила себя пойти вперед.

Через несколько минут она будет сидеть перед отцом, пытаясь подобрать слова, чтобы вслух предложить то, о чем любой другой Световидец даже не позволил бы себе думать.

Возможно, ты ошибся.

Относительно ее цели. Относительно этого так называемого цареубийцы.

Легкие горели, и Куинн заставила себя дышать, сминая ногами плюшевый ковер. Она вытерла потные ладони об истертую в дороге блузку для верховой езды и стала преодолевать одну ступень за другой.

Сперва одна нога впереди, потом другая.

У нее может получиться.

Нет, у нее должно получиться. Ради блага страны. Если в ее подозрениях была хоть доля правды, то преследование было даже серьезнее, чем полагал отец. Это бы означало, что настоящий убийца короля Генри все еще бродил на свободе. Она не собиралась отправлять невинного человека на виселицу за чужое преступление.

Световидец защищал народ. Световидец ценил долг даже превыше семьи и каждый день ставил на кон свою жизнь ради высшего блага.

Таков был путь Световидца.

Когда она поднялась по лестнице, то увидела, как блестят золотые лозы, вышитые на богатых пурпурных гобеленах, которыми были увешаны стены. С потолка свисала люстра, хрусталь отбрасывал радужные отблески на золотые нити, вшитые в каждую драпировку.

У дальней стены, лицом к лестнице, стоял письменный стол красного дерева с резными ножками. Размещенный идеально по направлению к ступеням, он не двигался с места уже несколько десятков лет.

На стуле за массивным столом красного дерева сидела молодая женщина с длинными светлыми волосами, опершись локтем о столешницу и бубня что-то себе под нос. Лавандового цвета перо дрожало, когда она нацарапывала что-то на пергаменте, лежавшем на столе перед ней. Когда женщина прервалась, чтобы окунуть перо в чернильницу, стоявшую у локтя, оно коснулось ее мягких розовых губ.

По обе стороны лестницы у стен приемной стояли черные диваны. На стене над ними висели полноразмерные портреты отца в изысканных мантиях.

На каждой картине был запечатлен определенный момент его коронации как Генерал-магистра Световидцев. На первой Теаган держал над головой на вытянутых руках огненный меч Суверен. На клинке ревело пламя, запечатленное на картине маслом, а отец приносил бесчисленные клятвы, необходимые для того, чтобы вступить в должность. На втором портрете он стоял, опустившись на колено, перед почившим дедом Куинн, а тот надевал ему на голову золотой венец. Это была не корона, и он не был предназначен для повседневной носки, но все же символизировал бремя обязанностей, которые ложились на его плечи вместе с новым титулом.

За все эти годы в его кабинете ничего не изменилось. Все осталось таким же, как и тогда, когда она уезжала несколько недель назад, кроме очередной незнакомки за столом.

Куинн не хотелось этого признавать, но она перестала спрашивать имена его секретарей после первого года, проведенного в Люнстоуне. Они не задерживались дольше, чем на два сезона. Но она не могла винить отца за то, что у него были завышенные стандарты. Необходимо было обладать острым умом, чтобы поспевать за его постоянно меняющимися требованиями.

Когда Куинн подошла, женщина даже не посмотрела в ее сторону. Полностью погрузившись в дела, девушка, закусив губу, занесла перо над пергаментом. На бумагу упала клякса, и она, тихонько выругавшись себе под нос, промокнула лужицу рукавом.

Ничего нового, разумеется. Никто в Люнстоуне никогда не слышал, как подходила Куинн, и ей это нравилось. Это заставляло всех в замке ходить по струнке, и она частенько пользовалась этой уловкой, чтобы узнать, что люди на самом деле думают о ней и ее семье.

Порой правда больно жалила, но она могла это стерпеть.

Старлинг дождалась, пока женщина закончит нацарапывать предложение. Она решила хранить молчание, пока секретарь пишет, чтобы письмо не испортилось, когда Куинн ее напугает своим внезапным появлением.