Призрачный театр

– Дети, так и не увидевшие дневного света, становятся ночными птицами. Лесными завирушками, соловьями, сипухами и козодоями. Он всегда будет рядом и всегда будет говорить с тобой.

Девушка захлебнулась благодарностью и схватила за руку своего спутника.

Потребовался всего час. Зрители слушали в изумлении. Она руководствовалась наставлениями отца. «Ты приручаешь лошадь, но воспитываешь ястреба». Эта публика не имела ничего общего с ястребиными. Она могла приручить их и превратить в свое оружие. Она могла вооружить их посланием, и они будут распространять его, когда Кокейн уедет отсюда. И есть надежда, что оно дойдет до труппы Блэкфрайерс. Она возвела глаза к потолку шатра.

– Прежде чем я уйду… – по толпе прокатился тихий печальный стон.

– Прежде чем уйти, я вознесусь над облаками, оттуда увижу всю Англию, ее будущее и ее прошлое, все откроется моему взору подобно этим обширным полям. Я вижу трудные времена позади нас, – она впервые произносила эти слова, – вижу голод и наводнения, вижу наших мертворожденных детей и наши налоги, – ропот согласия пробежал шатру, – вижу студеные морозы и долгие зимы, – ее руки раскинулись широко, как крылья. – И я вижу наше будущее.

Она издала соколиный крик, прозвучавший на редкость пронзительно для разгоряченной толпы, и провозгласила:

– Приближается воинство птиц. Они сияют лунным светом.

Позади нее началось волнение и явно горячий спор между коммонерами. Прежде чем она смогла заговорить снова, занавес бесцеремонно опустили, скрыв ее от зала.

И тогда она закричала:

– Птицы с сиянием небесных звезд. Они слетят на землю яростным воинством… – она вновь издала соколиный клич и скрючила пальцы с острыми ногтями.

Руки попытались закрыть занавес. Другие руки цеплялись за нее сзади. Все зрители вскочили на ноги и, вцепившись в занавес сорвали его, сорвав покровы с застывшей фигуры Шэй.

– Они ослепят тиранов, надсмотрщиков над рабами, землевладельцев и нечестивцев. – Она принялась срывать с себя одежду, и тряпочные перья падали, как снег. Все лица теперь внимали ей. Тишина часовни.

– Они ослепят и труппу Кокейна, – воскликнула она, и тогда терпение коммонеров закончилось. Они потащили Шэй назад по сцене, ее пятки стучали по доскам, но она пела своим разрывающим горло голосом:

– Как полные луны, птицы с небес светят нам,
Их когти цепки, а клювы ослепительно остры.
Те птицы воссияют, рассеяв мрак тумана,
И спасут от тягостных уз нашей горькой судьбы
Мы станем птицами по смерти, крылаты мы от рожденья,
И мы воспарим над печалью земной, в небе наше спасенье.

Издав последний соколиный крик, она разорвала остатки костюма. Коммонерам пришлось утаскивать ее под гром аплодисментов.

Сборы проводили в страшной спешке. Джаггер сновал повсюду, подгоняя рабочих криками и пинками. Все словно забыли о вежливости предыдущих недель по отношению к Шэй; она болталась поперек скачущей галопом лошади, слева и справа на нее покрикивали конвойные всадники, а затем на барке ее опять заперли в клетку. Они сразу отчалили, хотя половина команды еще не прибыла; Валентину пришлось прыгать на борт уже отходившей от берега барки. Она спросила его, что произошло, но толком не услышала его ответ из-за грохота ящиков и мешков, спешно забрасываемых на палубу.

– Нас преследовали. То ли Черные Стрижи, то ли какая-то неведомая банда. А среди зрителей толкались люди, готовые заплатить за то, чтобы узнать, куда мы идем дальше.

Они нашли ее. Они пришли за ней. Связь с Бесподобным укрепилась; пусть она пока тонка, как волосок, но крепка, как паутина.

Девана вернулась в сумерках. Она парила по снижающейся спирали над баркой, едва шевеля крыльями. Шэй держала язык за зубами; не все еще уснули, зато все держали наготове оружие. Птица сейчас была вне досягаемости даже самой дальнобойной стрелы, но кто знает, что может случиться, если она спустится за угощением. Шэй молча наблюдала за ней. Потом в небе появилось что-то еще. Другая птица, возможно. Она светилась как зеленое земноводное, и Шэй не смогла понять, то ли оно огромно, но еще далеко, то ли мало и уже близко. Его крылья были отведены назад, как перед смертельным падением на добычу, и его клюв и когти тоже светились. Она смотрела, как оно летело по небу. Ни одна настоящая хищная птица не летала так прямолинейно, но Шэй сомневалась, что коммонерам это известно. Ее глаза расширились, когда она заметила еще одного летуна. Затем еще одного.

– Валентин, Валентин, проснись!

Он очнулся в одно мгновение. Она рассмеялась.

– Эй, птичье недоразумение, глянь-ка в небо. Они прилетели.