Призрачный театр

– Ты любил меня? – вопрос вырвался у нее невольно, как вздох.

– Да, – он не задумался ни на миг. – Да-да. Сто раз да. Мне нравилась твоя колючая стрижка, и твое бормотание, и то, как ты кричала, когда я погружался в тебя, нравились твои шрамы и ссадины, и моряцкие рубашки, и твои пылкие, страстные ногти. Нравились наши сцепленные руки, твои ноги, летавшие над крышами, и то как ты брыкалась во сне, как ты ела и как спала…

Он выглядел тоскливым, как будто, говоря все это, совершал над собой насилие.

– Мне нравилась твоя доброта по отношению к девушкам у служебного входа, твои сбитые коленки и локти и твоя искренняя глупая радость при виде любой сороки или голубой сойки. И твои головокружительные прыжки, и твои птичьи песни и трансы, и твое пение, и твой смех, и твой страх перед сценой, и твои татуировки…

Словесный поток – как паводок. Как же много он видел и как много ей никогда не удавалось спрятать. Она чувствовала себя раздетой. Слова падали вокруг, словно они стояли на сцене. Но ей вдруг вспомнилась одна картина: как Трасселл рисовал ее.

– Это не я. Это просто то, что я делала. Ты любил не меня, а лишь мою роль.

Его глаза округлились и потемнели, но он улыбнулся в первый раз в тот день.

– Ладно, может, и так. Но, ах, Шэй, какая же была великолепная роль!

От главного входа донесся стук. Сакерсон дернул носом, и Шэй отошла, чтобы успокоить его.

– Должно быть, мои парни идут за медведем.

Дверь распахнулась, впустив сверкающий прямоугольник света и компанию поклонников Бесподобного. В основном уличных беспризорников в порванной военной форме, и у каждого на груди блестели жирные красные кресты. Небрежно намалеванные, как на чумных дверях. Они заполнили пространство болтовней, и пивным выхлопом, и звоном цепей. Глаза Шэй пощипывало от яркого света, пока парни спускались в яму, окружая ее и медведя. Они настороженно поглядывали на нее.

– Как там обстановочка? – Бесподобный оперся на палку и поковырял в зубах.

– Бурная. Все разбежались. Ни Стражей, ни домовладельцев, полная свобода. Люди Гилмора там ищут кого-то, – при этом парень искоса глянул на Шэй, – но они тихорятся. Их-то десяток, а нас тысячи, – он раскинул руки, – Саутуарк наш.

– Ты принес жратву для медведя?

– Конечно, – он открыл мешок, и воздух заполнился запахом вареного мяса. – Лебедятина. Оленина. Шикарные шматки.

Мощная спина Сакерсона шевельнулась, но он не проснулся, а лишь подергал носом, принюхиваясь.

– Сначала надень ошейник, потом накорми его.

У Шэй возникло ощущение, будто ее собираются посадить на цепь. Глухой стук замка и стонущий лязг металла отдались ломотой в ее зубах. Бесподобный оторвал лапку от лебединой тушки, а в ней поднялась волна тошноты.

Он заметил, как сжалась ее спина.

– Извини, мы не знали, что ты будешь здесь. Но все одно, ведь идолы одних людей зачастую попадают на обед другим.

Поднявшись на ноги, Сакерсон поиграл могучими мускулами. Склонив голову набок, он коснулся мяса кончиком носа и осторожно взял его зубами. Потом опять сел и принялся задумчиво жевать его. Выплюнув длинную кость, он смахнул ее на солому, и тогда Бесподобный подал знак к выходу. Он вытащил еще один кусок мяса из сумки, и Сакерсон посмотрел на него. Медведь мог быть на редкость проворным, когда дело касалось еды. Встав на четыре лапы, он поднял взгляд на парней Бесподобного, манивших его оленьим бедром.

– Вези меня наверх, – в мгновение ока Бесподобный вскочил на спину медведя. Сакерсон, повернув шею, пытался увидеть, что произошло, но в конце концов предпочел спокойно жевать мясо.

– Присоединяйся ко мне, – предложил он Шэй, как будто они праздно обсуждали очередную сцену, – наша публика ждет.

– Твоя публика. Я покончила с выступлениями.

Бесподобный надул щеки и с шумом выпустил воздух.

– Да ладно. В этом сценарии осталась всего пара страниц. Разве тебе не хочется увидеть, чем дело закончится?

Он сжал каблуками медвежьи бока, словно пришпоривал лошадь. Выехав на холодную улицу, он прищурился, глядя на заиндевевшую дорогу. Сакерсон дважды чихнул – хрипло пролаяв, – и Бесподобный закачался на его спине.

– Вот, молодец, пойдем погуляем, – его руки, как в любовном объятии, обхватили медвежью шею.

Парни обступили медведя, а Шэй вдруг вспомнила о королеве и ее придворных. Она постояла в дверях, щурясь от яркого света. Голодные чайки кричали на нее, требуя кормежки. Она пошла в другую сторону, обратно к реке, решив посмотреть, там ли еще торговые суда; Бланк мог посоветовать ей, что делать.