Призрачный ветер (СИ)

Высший асам серьезно болел. Болезнь съедала его изнутри, выматывая. Еда казалась безвкусной, вода не утоляла жажду. Высший асам уже не ходил быстро, как раньше, и больше отдыхал, чем занимался делами. И хотя ум не утратил прежней остроты, высший асам понимал — если не найти лекаря, то дни его сочтены. Скоро он уйдет в долину забвения, но прежде, чем покинуть мир эльфов, он был обязан подготовить наследника и передать ему все дела. Без передачи новый высший асам не мог приступить к своим обязанностям. Высшему асаму очень не хотелось покидать страну в такое время — нехватка еды для народа могла вызвать волнения. На верхнем уровне этого пока не ощущалось, но ему докладывали, что народ ропщет, и чем дальше, тем сильнее. Голод притуплял чувство страха.

Высший асам любил свою страну, которой правил, и его также, как и других высших асамов, бывших до него, заботила ее участь, когда его не станет. Он прекрасно знал, как обстоят дела на первом уровне, меньше представлял, что творится на втором; а про третий мало кто что мог сказать.

Сын Рогидин должен был унаследовать власть после его смерти; но пока он горяч и безрассуден. Рано его ставить во главе страны — должен набраться мудрости. Не хватало каких-то пяти-семи лет до передачи власти. Он должен понять, какая на нем лежит ответственность. Сможет ли высший асам прожить столько, кто знает?

Высшего асама можно было бы спасти, продлить его правление, если бы нашелся златник. Но последний из них исчез десять лет назад, а новый не появился. Похоже, златники полностью исчезли. Высший асам не мог понять, как так получилось: были асамы ветра, воды, песка, слов; было много эльфов, но ни один из них не умел врачевать так, как златник.

Приезд врача из мира людей и назначенное лечение принесло лишь временное облегчение. Врач привез с собой таблетки. Высший асам аккуратно принимал лекарство, и ему действительно на время полегчало, но через месяц стала кружиться голова и появилась необъяснимая агрессия. Еще через месяц приступ повторился. Пришлось таблетки выбросить.

Под окном цвели великолепные розы разных расцветок — нежные абрикосовые, агрессивные ярко-красные, веселые желтые; плетистые и кустовые. Высший асам не любил пахучих роз — их запах напоминал ему о том, другом аромате, который он чувствовал незадолго до приступа. Нежданная слабость бросала правителя на пол; он лежал и бился в конвульсиях, не в силах остановиться. После приступа он становился вялым и слабым, тянуло в сон. И только поспав, снова делался энергичным и деятельным. Плохо, что в последнее время на восстановление требовалось все больше времени.

Сперва он скрывал свою болезнь от народа и совета, пока не случился приступ во время приема, на глазах у многих подданных. Тогда пришлось во всеуслышание объявить о серьезном недомогании.

Высший асам подошел к окну. Во дворе его единственный сын Рогидин водил на поводу коня. Нетерпеливый вороной нервно перебирал тонкими ногами, стриг ушами воздух и широко раздувал бархатные ноздри. Он жаждал свободы и скорости. Рогидин, видя нетерпение коня, рассмеялся, вскочил в седло и, слившись с конем в одно целое, поскакал к воротам. Оттуда по зеленым лугам дальше, к кромке леса. Высший асам с завистью наблюдал за ними до тех пор, пока всадник не скрылся из глаз. Сам Высший Асам давно уже не садился в седло — болезнь не позволяла. Он мог лишь приезжать в зеленый дом, чтобы отдохнуть от городского шума и вдохнуть чистый воздух.

Высший асам нажал кнопку на панели стены. Он любил удобства и комфорт, которые приносили последние разработки науки. Высший асам лично следил, чтобы ученым выделяли достаточно средств для испытаний, чтобы они не нуждались. Некоторых из них привезли из мира людей. Там они числились пропавшими без вести, а здесь продолжали заниматься любимым делом. Высший асам никогда не понимал Вещего Дисмарха, который предпочитал средневековье, выстроив свое жилище в соответствии с тем стилем.

Запикал зуммер и на засветившемся экране появилось гладкое лицо мужчины. Чуть хрипловатый голос произнес.

— Слушаю вас.

— Дер, зайди ко мне с докладом.

Человек на экране не высказал ни удивления, ни возмущения. Обычно высший асам принимал его в два часа дня по четвергам. Сегодня был только вторник. Иногда, как сегодня, правило нарушалось, поэтому Дер готовился заранее. Он уже много лет занимал пост министра. В самом начале своей карьеры приходилось в основном прислуживать высшему асаму, но постепенно, из-за болезни правителя, он взял на себя почти полное управление страной. Дер так долго находился рядом с высшим асамом, что прекрасно знал, как бы тот поступил в том или ином случае.

— Хорошо, сейчас буду. — кратко ответил министр, и экран погас.

Стена бесшумно раздвинулась, и в проеме возник крупный мужчина с красной папкой в руках. Тяжелая нижняя челюсть говорила об упрямстве, но серые глаза смотрели по-доброму.

Высший асам кивнул в сторону кресла.

— Садись. Рассказывай.

Дер не торопясь присел и открыл папку. Высший асам поморщился.