Призрачный ветер (СИ)

Злата осталась одна. Не желая возвращаться в школу, она вернулась на площадку для экзамена. Трава слабо дымилась после конфликта между магистром и директором. Злата обошла ее и уныло побрела по обуглившейся тропинке к лесу. Мучили грустные мысли: она не станет эльфом, она не вернется домой. Ей суждено навсегда остаться в этой надоедливо-прекрасной Альвие, состариться и умереть на одном из этажей. Ее жизнь также, как и жизнь других жителей, будет зависеть от урожаев и приплода скота. Она будет бояться засухи и ураганов и опасаться пришествия низовых. Родители никогда больше не увидят свою дочь, и Злата никогда больше не встретится с Ильей. При мысли об Илье сердце болезненно кольнуло.

Злата вышла на зеленую лужайку и увидела метровую ящерицу, похожую на живородящую. Бедняжка лежала на спине и беспорядочно дергала лапами, безуспешно силясь перевернуться на живот. Беззвучно открывался рот, желтоватые бока судорожно сжимались. В бусинных красных глазах застыла мука. Злата ухватилась за лапы и перевернула ящерицу на живот. Пощупала голову, проверяя, цела ли; несколько раз погладила по гладкой спине. Сбегала к болоту и зачерпнула руками воду. Побрызгала на голову и вылила в пасть. Дыхание ящерицы выровнялось, рот перестал широко открываться, и она неуклюже поползла прочь. Прежде, чем скрыться в кустах, ящерица обернулась, внимательно посмотрела на спасительницу, словно поблагодарила и исчезла.

Злата брела по лесу, не понимая, зачем жить дальше. Затем, чтобы всю оставшуюся жизнь возить молоко из деревни в город? Она, потомок польских дворян, будет работать простой возницей! Ее пра-пра в гробу перевернутся. Неужели для этого она родилась, для этого училась в университете? Неужели для того, чтобы возиться с бидонами на телеге? И для кого? Для этих зажравшихся эльфов, которые кичатся своим высокородным происхождением и заставляют работать на себя все другие народы!

— Илюша, как ты там живешь? Помнишь ли еще меня, или уже забыл? Может, давно нашел себе другую? — бормотала она, заливаясь слезами.

Какая она дура! Хотела поиграться с красивым парнем, провести с ним время, а потом бросить. Думала, что простой гаишник не подходит для Златы Валевской. Не поняла, что влюбилась в него сразу, как увидела. «Говорят, что любовь — это не что иное, как простые химические процессы. Химия, химия, — обреченно думала Злата, — но что делать, если без этой химии не хочется жить?».

Радостное щебетание птиц раздражало Злату, также как и бесило ядовито-желтое солнце. Сами старожилы не помнили такого длинного сухого лета. Даже в лесу, где сохранялась хоть какая-то влажность, сохли деревья. Поникшие ветви бессильно висели, желтели и опадали листья. Воздух также, похоже, пожелтел от жары. Само солнце походило не на раскаленный шар, а скорее на соломенное высохшее пятно. Злата соскучилась по снегу, по его хрусту, захотелось вдруг почувствовать, как мороз холодит щеки, как подбирается к ушам и шее. Сейчас бы пройти по скрипучему снегу и зачерпнуть горсть. Приложить к щекам и освежить лицо.

Она не заметила, как далеко ушла, пока не поняла, что заблудилась. Солнце скрылось за невесть откуда появившимися тучами, подул ветер. Злата вернулась, стараясь идти по своим следам. Несколько раз она приходила к одному и тому же дереву с большим дуплом. «Леший кружит», — сказала бабушка, когда однажды они заплутали в лесу, собирая грибы. Им тогда повезло — выглянуло солнце и бабушка сразу сообразила, куда идти.

Злата шла, не зная, в какой стороне дом. Прошло еще часа два. Впереди простиралась открытая местность с высокими кочками трав, похожими на небольшие копны. Высокие деревья остались позади. Редкие чахлые стволы без веток и с ломаными верхушками разбавляли унылый пейзаж. Злата поняла, что здесь находилось болото. Это оно своими ядовитыми испарениями не давало расти деревьям, это из-за его грязных взвесей здесь не было чистой воды, и от этого в этих местах не жили ни птицы, ни рыбы. Это гнилое болото убивало все живое.

— Я тоже умру здесь, — решила она и шагнула вперед.

Глава 42. Высший асам

У стрельчатого окна в виде двух полукруглых арок, пересекающихся под острым углом, стоял высохший старик. Богато расшитый кафтан зеленого цвета говорил о его высоком положении. Маленькая плоская круглая шапочка, унизанная жемчугом и драгоценными камнями, плотно закрывала макушку головы. Красивая одежда не скрывала болезненной худобы и синяков под глазами.