Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

Меня потянуло врезать ему прямо по грязному рту. Никогда не уважала мужчин, которые не знают дороги. Я и с Сарой согласилась поехать на Пуэрто-Рико, потому что много лет назад была там с родителями. В тринадцать лет я целый час гуляла по пляжу в одиночестве в черном раздельном купальнике с яркими бабочками. Мужчина лет сорока подмигнул мне, спросил, откуда я. От родителей я скрыла, потому что про педофилов и не слышала. Как-то раз во время того отпуска мы катались по острову и попали в огромную пробку. Дома я такой в жизни не видела. Отец оказался в самом хвосте. Посмотрев, что творится впереди, он выругался и принялся пробираться назад. Окружающие водители тоже последовали его примеру. Вся трасса принялась двигаться задним ходом. Никогда этого не забуду! Тем вечером, когда рядом со мной сидел Джейк, я пыталась обрести отцовскую уверенность. В те времена GPS не было. Поверить не могу, что я выжила. Но такова жизнь. «Почему нам повезло?!» – удивляемся мы. И все же, вспоминая прошлое, чаще всего видим сплошное счастье.

Слава богу, у нас тогда не было мобильников. Я бы не выдержала, если бы Джеймс мне названивал, пока я искала Сару. Мне бы пришлось сказать, что она мертва, а он убил бы меня.

Наконец, наверное, с отцовской помощью с небес, мы нашли отель. Точнее, я нашла. Он оказался гораздо красивее нашего – очень современный и элегантный. В вестибюле я спросила номер Грэма. Он останавливался под собственным именем, потому что бы не слишком знаменит. В этот момент Джейк потерялся. До сих пор гадаю, куда он делся. Наверное, отправился в бар, чтобы подцепить что-то, что движется.

Я поднялась в номер Грэма и постучала. И еще раз. И еще. Тишина. Я задрожала. Я уже представляла, как там лежит изнасилованная Сара, захлебнувшаяся собственной рвотой. Я принялась барабанить в дверь.

Грэм открыл дверь в халате. Полумертвый пятидесятилетний козел.

– Где Сара?

– Кто?

– Моя лучшая подруга!!!

Теперь я думаю, что это было страшно глупо. Но до сих пор помню, как стучала кровь у меня в висках. Наверное, это была любовь. Там, в крохотных, незаметных венах, которые проявляются только в самый трудный момент. А вот Саре всегда нравилась определенная свобода. Я этого не понимала – наверное, мне не хватало эмоциональной чуткости.

Грэм зевнул и распахнул дверь.

– С ней все нормально. Она спит.

Я подошла к кровати. Плиточные полы в островных отелях всегда повергали меня в депрессию. Холодные и дешевые – зато не портятся от влажности. И жуков из углов выметать легко.

– Сара! – потрясла я подругу за плечо. Сара все еще была в платье.

– Привет, – сонно улыбнулась она. У нее был особенный характер – она не злилась, когда ее будили.

– Нам нужно ехать.

– Мммм… Здесь так уютно…

– Нам нужно ехать!

– Я хочу спать здесь. Ложись со мной, – пробормотала Сара, откидывая одеяло для меня.

Я вынесла ее из номера, как ребенка. Грэм придержал для нас дверь. Когда я держала Сару на руках, он поцеловал ее в нос. Ситуация была совершенно безумная. Но по-настоящему темной ночь стала потом.

Мы обе были пьяны. Разумеется, Сара сильнее. А я страшно устала. Спиртное на меня действует недолго. Я ехала по улицам, пытаясь найти наш отель. Сара заснула. А может быть, я посадила ее в машину и пристегнула уже спящей. Но мы обе проснулись, когда я наехала на какой-то выступ, такой громадный, что машина на мгновение взмыла в воздух. Сара проснулась и разозлилась.

– Что за черт!

– Ты смеешься что ли?! – возмутилась я.

– Смотри, куда едешь!

Мне хотелось убить ее, но времени не хватило. Мы словно спустились в другой мир. Неожиданно мы оказались на жилой улице. Множество машин, некоторые с разбитыми окнами. Мы увидели петухов, то есть сначала услышали.

Позже я узнала, что петушиные бои – национальный вид спорта Пуэрто-Рико. Но законным этот спорт был только на официальных аренах. Поэтому множество боев проводилось подпольно, чтобы избежать налогов и сборов, учрежденных правительством. Вот на такие подпольные бои мы неосмотрительно и наткнулись. Кроме всего прочего, была поздняя ночь, и мы находились посреди заброшенного парка.

К нашей машине подошел здоровенный мужик в кожаной жилетке и постучал в мое окно ружьем.

Сара вскрикнула.

Я злилась на нее – она не страдала из-за смерти моего отца, считала, что я должна это пережить и посвятить всю себя матери. Но сейчас, когда в мое окно стучали ружьем, мне тоже стало страшно.

Я опустила стекло.

– Turista? – проорал мужик в окно.

– Уезжай отсюда! Немедленно! – завизжала Сара.

Я не испугалась. Мне было нечего терять. Маме еще даже диагноз не поставили. Вообще-то терять мне было много чего, но я была такой же глупой, как Сара. Мы сидели в машине, две глупые, красивые девчонки.

– Ella, si, – ответила я, указывая на Сару. – Pero yo, no. Yo soy una viajera. (Она – да, а я – нет. Я путешественница, исп.)

Ружье двинулось, и я от страха чуть не описалась. Но мужик расхохотался.

– Ven y mira espectaculo (Заходите посмотреть представление), – сказал он. – Всего пять dolares.