Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

Врачи были молоды, красивы и полны сил. Я не могла поверить собственным глазам – происходящее казалось мне мультфильмом. Они повернулись в нашу сторону. Все трое. Может быть, все дело в Саре, но у меня в тот день тоже были очень красивые, блестящие волосы. Я недавно покрасилась. И макияж я сделала. Может быть, в своей толстовке я напомнила им девушку из «Танца-вспышки». Глаза их расширились, один доктор улыбнулся, другой покраснел. Мы с Сарой переглянулись, и я возненавидела себя за эти мысли. Впрочем, наверное, не так сильно, как возненавидела себя она. В важные моменты мы всегда были одним целым. И я точно знала, что мы обе думаем.

Дева Мэриен

Когда она стояла в очереди в магазине, ее телефон дважды звякнул. Она вытащила его из поясной сумки Herschel – Гарри всегда очень нравилась эта сумка. «А я не слишком стара для такого?» – спросила она, надев ее впервые. «Ты никогда не станешь старой», – ответил он, целуя ее в макушку. И взъерошил ее волосы – вернее то, что от них осталось.

Она открыла электронную почту и прочла письмо:

RE: [Фонд Мурхед] Нони Лемм

Дорогая миссис Лемм!

Благодарим Вас за участие в программе грантов нашего фонда. Мы очень рады Вашему участию, но, к сожалению, вынуждены сообщить, что в этом году грант Вам не выделен. Вы должны понимать, что программа вызывает большой интерес, и конкуренция высока… бла-бла-бла.

Второе письмо было от организации «Марш монеток». Однажды, поддавшись настроению, она пожертвовала 20 долларов, и теперь они постоянно присылали новые просьбы – почему-то в самые мрачные времена ее жизни.

– Хрен вам, – произнесла она вслух. – Хрен вам, и вам – и ю-хууу!

За Нони в очереди стояла иностранка. Она судорожно копалась в кошельке с монетами. Кассирша демонстрировала обильный пирсинг и фиолетовые веки. Короче, что бы Нони ни говорила и ни делала, не имело здесь никакого значения. В Торрингтоне, штат Коннектикут.

Совсем рядом с bellezza (красавицей, итал.) страны, Вашингтон-Депо, и Роксбери, чудесными городками с идеально чистыми, словно отмытыми с шампунем коровами. Впрочем, Торрингтон находился достаточно далеко, чтобы никто не сказал – она переехала сюда быть поближе к Гарри. Впрочем, поместье Гарри на Пейнтер-Ридж-роуд – это всего лишь летний дом. Вторая его жена, Мэриен, держала лошадь в конюшне у дороги и любила кататься верхом по лесным дорожкам, когда листья окрашивались в багрец и золото. Но в последние годы ее интерес угас. Сестра Мэриен купила дом в Сагапонаке, и Гарри с Мэриен стали ездить туда, набивая свой старый, но стильный «Saab» городскими деликатесами, сырами и лимонными ликерами. У сестры Мэриен был полуторагодовалый сын, робкий малыш с большой головой. Гарри терпеть не мог пляжи и детей. Как-то, когда они встречались в кофейне в городе, Нони ввернула: «Твой личный ад – подгузники в песке». Гарри улыбнулся, кивнул, сложил руки и оглядел маленькое кафе, где они сидели. Нони вспомнила Париж, где он был ее учителем, а она – студенткой со свекольного цвета шевелюрой. Она красила волосы гибискусом, носила бархатные брюки и курила сигареты с гвоздикой. «Здесь неплохо», – заметил он. Конечно, он не знал, что фраза, брошенная мельком, была для нее острым ножом по горлу.

Отказ в гранте стал ударом – но ударом ожидаемым. Нони давно смирилась с тем, что ей не суждено блистать. Ее уважали в обществе. Она занимала посты во всех нужных группах и была приглашенным профессором в нескольких колледжах. Один из колледжей предоставил ей жилье в кампусе. Она тогда долго благодарила декана, но тот быстро развеял ее честолюбивые надежды: «Просто вы одиноки, у вас нет семьи – и все просто. Это всего лишь квартира». Ее уважали, но она не блистала. Она была придворной, но никак не королевой.

А вот Гарри всегда был королем. Одним из немногих, кому удалось преодолеть пропасть между признанием критики и актуальностью. Его можно было бы назвать знаменитостью, если бы в его сфере такие имелись. Кроме того, у него имелись все атрибуты привлекательности. Трубка, обаяние. Газета Guardian назвала его «Хемингуэем поэтичной документалистики» – у Нони брали интервью для этой статьи.

Молодая, симпатичная журналистка пришла к ней в городскую студию. Нони заварила индийский чай, они устроились на полу на пышных, но плотных марокканских подушках. На журналистке были горчичного цвета чулки и высокие ботинки. У нее были длинные ноги, и она отлично умела их складывать. Она спросила, чему Гарри научил ее – что было самым важным. Женщины долго смотрели друг другу в глаза. Нони оценила тонкие черты лица, легкий пушок на розовых щеках. Блестящие, красивые глаза без подводки – лишь немного туши, а, может быть, и вообще без нее.