Призрак мадам Кроул

Бедная леди умерла. Некоторые говорили, что капитан «очень сильно переживал». Не думаю, что это действительно так, просто в тот момент он сам немного приболел, поэтому выглядел скорбящим и кающимся. Печальный вид Уолшоу казался людям достойным восхищения, но на самом деле Джеймс просто был нездоров и с похмелья. В тот вечер, за неимением лучшей компании, он позвал к себе фермера Доббса, с которым выпил много бренди с содовой. Капитан поделился с ним всеми своими обидами, поведал о том, как счастливы были бы они с «бедной леди наверху», если бы не лжецы и болтуны, осуждавшие ее выбор, и все прочие, кто встал между ними. Под этими «прочими» имелась в виду Молли Дойл, которую Джеймс, став особенно красноречивым от бренди, начал ругать и проклинать с большей, чем обычно, охотой. А еще он описал свое собственное благородство и дружелюбный характер в таких трогательных выражениях, что заплакал слезами умиления от самого себя. Когда Доббс ушел, капитан выпил еще немного грога и снова принялся ругаться в одиночестве. После чего, шатаясь, поднялся по лестнице, чтобы посмотреть, какого дьявола делает эта старая ведьма Дойл в комнате бедняжки Пег.

Толкнув дверь, он обнаружил там около десяти старух, в основном, ирландок, из соседнего городка Хаклтон, сидящих за чаем, с нюхательным табаком. Вокруг тела Пег горели свечи, а сама покойница была одета в странного покроя халат из коричневой саржи. Пег тайно принадлежала к какому-то ордену – кажется, кармелитскому, но я не уверен, – и именно в такое одеяние ее и облачили для похорон.

– Что, черт возьми, вы делаете с моей женой? – хрипло воскликнул капитан. – Как ты смела напялить на нее это… тряпье, ты… ты, обманщица, старая ведьма! И что эта свеча делает у нее в руке?

Думаю, он пришел в некоторое изумление, потому что зрелище и правда выглядело пугающим. Мертвая дама была одета в странное коричневое одеяние. В ее негнущихся пальцах, как в подсвечнике, обмотанная крупными деревянными бусами с крестом, горела восковая свеча, отбрасывая белый свет на резкие черты лица. Капитан давно хотел унизить Молли Дойл, которая его ненавидела. Ведь она заявила, что «он получил по заслугам». И теперь гнев Уолшоу стал еще яростнее: он выхватил восковую свечу из мертвой руки и уже замахнулся, собираясь швырнуть ее в голову старой служанки.

– Это священная свеча, ты, грешник! – закричала та.

– Я сейчас заставлю тебя съесть ее, ты, бестия! – закричал в ответ Уолшоу.

Он понятия не имел, что это за свеча, но после окрика Молл все-таки немного приутих и сунул свечу, к тому времени потухшую, в карман.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что не имеешь никакого права проворачивать свои к-к-колдовские штучки с моей бедной женой без моего разрешения, – заикаясь, огрызнулся он. – И будь добра, сними эти к-коричневые тряпки и уложи ее в гроб в приличном виде, или я брошу твою сатанинскую свечу в умывальник.

С этими словами капитан гордо направился к выходу.

– Теперь ее бедная душа в тюрьме! И ты, негодяй, виноват в этом! Так пусть твоя собственная душа будет заперта в фитиле этой свечи, пока она не догорит, ты, дикарь! – выкрикнула Дойл.

– Я бы за два пенса заставил тебя ползать на коленях, ведьма! – взревел Уолшоу и спустился по лестнице, держась за перила, в холл. Дверь комнаты, где лежала покойница, тяжело захлопнулась. Капитан прошел в гостиную. Там он некоторое время рассматривал священную свечу с пьяной серьезностью и даже с чем-то вроде благоговения к тайному, которое нередко возникает у повес и мошенников. Потом подошел в задумчивости к шкафу и запер свечу в ящике, где хранился всякий старый хлам – грязные колоды карт, негодные трубки, сломанные пороховницы, его ржавая шпага, темная пачка табака и прочее.

Больше Джеймс не беспокоил покойную леди и в комнату ее не входил. Будучи человеком непостоянным, он, вполне вероятно, уже начал составлять более веселые планы на ближайшее будущее.

Глава III Мой дядя Уотсон приезжает в Уолинг

Итак, бедную леди похоронили, и капитан Уолшоу много лет прожил в Уолинге в одиночестве. Прожив более сорока лет вдовцом, он тоже в конце концов умер, имея лишь несколько гиней в кошельке.

Более сорока лет – это приличный срок, который не может не сказаться на организме. Годы сильно подействовали на некогда веселого капитана Уолшоу. Его мучила подагра, питавшая его вспыльчивость так же сильно, как его развлечения. Она сделала изящные руки капитана бугристыми во всех мелких суставах и медленно превратила их в искалеченные клешни. Джеймс располнел, это мешало ему вести подвижный образ жизни, и в конечном счете он стал очень тучным. Капитан страдал от того, что мистер Холлоуэй[17] называет «больными ногами», и его катали в большом кресле с кожаной спинкой. С годами его недуги продолжали накапливаться.