Призрак Малого Льва (СИ)

Парень моргал зелеными кошачьими глазами и выглядел довольно растерянно. Раньше за ним такого не водилось.

— Пойдем в дом, — сказал Леций, — я не знал, что у вас осень.

— Пойдем, — кивнул Эдгар, — только никого нет.

— Ну и хорошо. Нам ведь тоже есть, о чем поговорить?

— Вообще-то, да.

Леций даже обрадовался, что беседа с Ричардом откладывается. Ему надо было хоть немного придти в себя и осмотреться.

— Покажи мне, как ты живешь, — сказал он.

— Тебе интересно? — оживился Эдгар.

— Конечно.

Они зашли в дом.

— Тут у нас гостиная, тут кухня, там кабинет деда, это — ванная, там барахолка… — торопливо говорил Эдгар, размахивая руками, — а ко мне — наверх.

— Пошли наверх.

— Пошли. Все равно тут делать нечего. Риция с Ольгердом улетели в Дельфиний Остров, бабуля в театре, дед с мамой в Космопроекте.

— А кто это вышел только что? — спросил Леций, поднимаясь по ступеням.

— Да так, — ответил Эдгар, — один доктор.

Его комната вполне отражала его суть. В легком бардаке было перемешано все: аппаратура и детские поделки, серьезные книги и мультики, театральные маски и звездные карты, игрушки и голые девицы на календарях. На кровати, небрежно застеленной съехавшим клетчатым пледом, лежали гитара и черный котенок. Эдгар расторопно убрал обоих.

— Садись!

Леций сел.

— Ну, как?

— Отлично.

— Показать тебе бабочек?

— Можно и бабочек.

— У меня еще ракушки есть.

— Давай и ракушки.

Эдгар выложил на кровати свои сокровища. Бабочки были в прозрачных коробках, приколоты к черной бархатной бумаге, ракушки же горой лежали в ящике. Леций смотрел на все это с удивлением и грустью: аппирские дети не собирали коллекций и не играли в игрушки. У них не было детства как такового. И у него самого тоже не было детства. Он сразу стал господином. С этим и вырос.

Забавно было хоть на минуту ощутить себя ребенком, особенно после всего, что произошло. Он приложил самую большую ракушку к уху. Она тихо пропела ему песню древнего океана. Так же загадочно гудели сосны, когда он ночевал в шалаше на острове.

— Хочешь, подарю? — тут же спросил Эдгар, — ее зовут Шушуншария. Она самая музыкальная.

— Подари, — улыбнулся Леций, — она мне кое-что напоминает.

— Я только подберу ей коробку, а то она — особа хрупкая.

Они говорили еще долго. Обо всем, кроме Ингерды. Эту тему оба старательно обходили. Эдгар охотно поведал ему о своих планах в институтском городке, но сказал, что сцену не бросит. А учиться нигде не собирается, потому что и так все умеет, и все равно вернется с дедом на Вилиалу.

— Ричард собирается на Вилиалу? — спросил Леций.

— А как же?! — вытаращил глаза Эдгар, — мы там такую кашу заварили! Анаверти подписал договор, теперь будет обустраивать тритайскую колонию, если Земля поможет.

— А без Ричарда никак нельзя?

— Ты что? Он же полпред!.. — Эдгар не заметил досады на его лице и оживленно продолжал, — знаешь, кто будет председателем комиссии? Наш Коэм. Правда, он терпеть не может Нура, и Нур его тоже. Не представляю, как они поладят!.. Между прочим, Коэм женился на Лауне. Ты слышишь?

— Слышу, — усмехнулся Леций, — все женятся.

8

Первым вернулся Ричард. Это было кстати. Леций не хотел говорить с Ингердой прежде, чем уладит все дела. Он скрутил свое самолюбие в узел и зашел вслед за Оорлом в его кабинет.

За окном пламенела рябина. Яркое солнце играло в золотой листве осеннего сада.

— Что у тебя? — спросил Ричард, — вешая свой деловой пиджак на спинку стула, вид у него был измотанный.

— Катастрофа, — коротко и ясно сказал Леций.

— Что? Так серьезно? — нахмурился Оорл.

— Ты знаешь об эвакуации?

— Да. Совет раскололся во мнениях, но большинство запугано вашим терроризмом и возмущено вашей неблагодарностью.

— Никакого терроризма давно уже нет.

— Ольгерд говорил. Но у Совета на этот счет противоречивые данные.

— Как это?

— С одной стороны Ольгерд, а с другой — целый корабль с Пьеллы. И все они утверждают, что на планете продолжается паника. Об этом извещает и полпред.

— Да он сам и сеет эту панику! Люди ничего не понимают. Их поспешно грузят в звездолеты, как кроликов. Мы сообщаем, что террористы обезврежены, а он — что основная группа еще на свободе! Зачем?! Чтобы нагнетать страх на своих же?! Но, даже если вы решили нас бросить, разве нельзя это делать мене болезненно? Не останавливать сразу все заводы и не закрывать больницы?!

Леций, обессилев от своей короткой, но эмоциональной речи, сел в кресло и сцепил руки.

— Мы погибаем, Ричард, — проговорил он уже тише, — вся надежда только на тебя.

— На меня? — хмуро посмотрел Оорл своими кофейными глазами.

— Мы должны переломить мнение Совета, — сказал ему Леций, — я и ты. Торвал Моут — большая величина, ему верят. Противостоять ему сможет только Ричард Оорл.

— Пойми, — с досадой ответил Ричард, — у меня Тритай. Я подписал договор и бьюсь над тем, чтобы в Совете его утвердили. Мне и так достается за самоволие. Посмотри, я весь мокрый!

Его рубашка и правда была вся в поту.

— Тритай выздоравливает, — сказал Леций, — а Пьелла гибнет.

— Я понимаю… — Ричард нервно прошелся по кабинету, — у вас там бардак. Но не разорваться же мне?!