Призрак Малого Льва (СИ)

Расспрашивать торговцев Элигвааль не стал. Он прямиком направился в храм Намогуса. Дома были низкие, из местного материала: каменный фундамент и первый этаж, и один-два этажа деревянных. Улицы вымощены булыжниками. Правда, ближе к центру картина менялась. Центр был маленьким уголком Вилиалы. Дома вздымались высоко, собранные из готовых блоков, доставленных когда-то с родной планеты, они стояли, как пришельцы, как белые паруса на огромном корабле, и окна их сверкали, отражая солнечный свет. Там были все удобства, о которых большинство лисвисов даже не подозревало, они просто думали, что Намогус выстроил эти хоромы для своих жрецов.

Дочь большую часть времени проводила в храме, поэтому следовало искать ее там. Элигвааль, минуя белый квартал, подошел к серо-желтой, сложенной из каменных плит махине с колоннами в три обхвата при входе. Это было более позднее творение местных мастеров и старой, но еще ползающей техники. После такой колоссальной стройки все краны и бульдозеры загнулись окончательно. Зато храм стоял. Он подавлял тебя сразу: своими размерами, своей холодной угрюмостью, своими туманными намеками на непознанное. Так и было задумано.

Привратники пропустили его сразу. Узнали колдуна Элигвааля. Его боялись, пожалуй, больше, чем самого Верховного Жреца, хотя никто толком не знал, кто он, и что он может. И откуда им было знать!

От привратников он узнал, что Кантина в храме. В огромном зале Намогуса было пусто, темно и прохладно. Мозаичный пол вымыт до блеска, курильницы вокруг алтаря едва дымились. Время службы еще не подошло. Лисвисы молились своему богу на рассвете и на закате. До заката еще предстояло пережить знойный полдень и несколько нормальных, пригодных для жизни и работы часов, когда никого, даже самого верующего фанатика, в храм не загонишь. Жрецы это учли.

Чахлый старикашка-служитель, протирая пыль под алтарем, сказал ему, что Кантинавээла в зале для омовений. Элигвааль прошел в правую часть храма, он знал, куда идет. В небольшом зале с низким потолком, подпертым толстыми колоннами, в клетчатый черно-белый пол был вделан круглый, как солнечный диск, бассейн с подкрашенной в рубиновый цвет водой. И в этой зловещего оттенка воде, в дрожащем свете четырех светилен на бронзовых треножниках, расслабленно покоилось темное тело его дочери. На полу лежали ее золотые одежды.

— Я сильно потревожу тебя, Канти? — спросил он, подходя к краю бассейна.

Она открыла глаза.

— Отец?

Их голоса гулко отдавались под каменными сводами.

— Ты мне нужна.

— Что-то случилось?

— Надеюсь, пока нет.

Она вышла из воды по ступеням. Ее темно-зеленое тело имело роскошные женские формы и неправдоподобно узкую талию: результат тренажеров, мазей и массажа. Черные волосы имели странный бронзовый оттенок, были обвиты золотыми лентами и закреплены высоко на голове, открывая точеную шею. Лицо ее было круглым, как и у всех темных лисвисов, черные глаза широко расставлены, их подкрашенные уголки сливались с линией бровей. Кончик носа был закруглен, и ноздри чуть вывернуты, словно раздувались от волнения или возбуждения.

Кантина как нельзя лучше олицетворяла собой классический тип красоты, присущий темным лисвисам, к которым относился и он сам. Он гордился своей дочерью. Но ему почему-то нравились светлые женщины, узколицые, с белыми или золотыми волосами. В них было меньше демонического.

Дочь облачилась в длинное золотое платье, улыбка сделала ее вполне доступной.

— Я рада тебя видеть, отец.

— Я тебя тоже. Ты по-прежнему очень красива.

— Еще бы!

— Тебе еще не надоело кривляться у алтаря?

— Мне это нравится. Все смотрят на меня как на богиню, восхищаются, трепещут…

— Это химеры, Канти. Когда-то надо иметь и семью.

— Вовсе не обязательно. Надеюсь, ты пришел не затем, чтобы читать мне мораль?

— Нет.

Кантина прошла вперед через весь зал и присела на лавочку у стены, между двух светилен. Элигвааль последовал за ней.

— Мне не нравятся мужчины, — заявила она, потом посмотрела на него и усмехнулась, — нет, не в том смысле… просто одни ничтожества кругом. Даже Верховный Жрец, он очень умный, даже красив… но он же ничего не может. Только делает вид. Я же знаю, что все это фокусы!

— А тебе нужен бог, — покачал головой Элигвааль.

— Да, — сказала она, — не меньше.

— Твои запросы слишком высоки.

Она посмотрела на него высокомерно.

— Разве?

В ее юной головке было много мусора, она кружилась от собственной красоты и славы. Жизнь еще не научила ее ценить что-то еще, кроме эффектной внешности, силы и власти.

— Я слишком порочен, чтобы учить тебя, — вздохнул Элигвааль.

— Зато ты можешь все, — заявила она, — хоть и сидишь в глуши со своими мурнами, — вот если б мне попался такой мужчина, как ты! Но таких больше нет.

— Зачем ты всех сравниваешь со мной? — сказал он недовольно, — ты же знаешь, что это против правил. Меня же нет.

— Ты есть, — возразила она и взяла его за руку, — вот он ты, я тебя вижу, я тебя трогаю, ты теплый, ты живой, ты говоришь со мной.

— Я давно умер, Канти. И ты это знаешь. Я тень.

— Не могу в это поверить. Особенно, когда ты рядом.

— А когда я прохожу сквозь стены?