Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

Они почувствовали его дыхание, и от этого дыхания зашевелились редкие волосы Моншармена. Ришар прикладывал к потному лбу носовой платок. Да, призрак был где-то здесь: вокруг них, позади них, рядом с ними; даже не видя призрака, они его чувствовали, слышали его дыхание. Совсем рядом. Невозможно не почувствовать чье-то близкое присутствие. Теперь они были уверены, что в ложе их трое… Их била дрожь, подмывало бежать. Но они не смели пошевелиться и даже произнести хоть слово, боясь, что их услышит призрак. Что же будет дальше?.. А дальше снова раздался квакающий звук. Перекрывая шум в зале, послышалось одновременное восклицание директоров, исполненное ужаса. В спину им дышал призрак, а они, опершись грудью на перила, с изумлением смотрели на Карлотту, словно не узнавали ее. Из самых недр певицы, как из преисподней, раздался сигнал, предвещающий ужасную беду. Теперь они уже не сомневались: катастрофа надвигается, ее обещал призрак. Зал проклят! И оба директора мелко-мелко дрожали в ожидании чего-то страшного и неминуемого.

— Что же вы! Продолжайте! — услышал зал сдавленный голос Ришара.

Карлотта сделала над собой героическое усилие и снова нерешительно, осторожно начала роковой куплет.

Шум в зале сменился напряженным молчанием. И звенящее от напряженного ожидания пространство снова заполнил голос Маргариты:

Ушам поверить я не смею…
Зал затаил дыхание.
Где он? Скорей к нему на шею! Ква!
Ква!.. Скорей, скорей к нему на грудь… Ква!

Жаба опять была здесь.

В зале разразилась настоящая буря. Откинувшись на спинку кресел, Ришар и Моншармен боялись оглянуться. А в затылок им смеялся призрак! И вот справа, в правом ухе у обоих, отчетливо прозвучал голос:

— Сегодня она поет так, что не выдержит и люстра!

Оба одновременно подняли глаза к потолку и испустили жуткий вопль: на них надвигалась люстра — огромная сверкающая масса. Она качнулась и словно зависла над оркестровой ямой. Началась страшная суматоха. Мое перо не в силах описать это ужасное происшествие, скажу только, что было много раненых и один убитый.

Люстра грохнулась прямо на голову несчастной консьержки, которая пришла в тот вечер в Оперу впервые в своей жизни и которую господин Ришар прочил на место мадам Жири. Смерть наступила мгновенно, а на следующий день одна из газет вышла с крупным заголовком на первой странице: «ДВЕСТИ КИЛОГРАММОВ НА ГОЛОВУ КОНСЬЕРЖКИ!» Такой некролог заслужила бедная женщина.

IX. Таинственный экипаж

В тот трагический вечер пострадали многие. Карлотта слегла в постель. Кристина Даэ исчезла после представления. Прошло две недели, а ее никто не видел ни в театре, ни за его пределами.

Не следует путать это первое исчезновение с тем знаменитым похищением, которое случилось гораздо позже при непонятных и драматических обстоятельствах.

Рауль первый встревожился отсутствием Кристины. Он написал ей по адресу госпожи Валериус, но так и не получил ответа. Вначале он не очень беспокоился, зная, в каком состоянии была девушка, и помня, что она решила порвать с ним всякие отношения, хоть и не догадывался почему.

Однако с каждым днем тревога его возрастала, и в конце концов он начал беспокоиться всерьез, не находя ее имени в программе. Однажды во второй половине дня он зашел в театр справиться о причине отсутствия Кристины Даэ и нашел обоих директоров в удрученном состоянии. Их не узнавали даже близкие друзья: с пустыми глазами они слонялись по театру, понурив головы, нахмурив брови, словно преследуемые какой-то неотвязной мыслью.

Падение люстры повлекло за собой большие неприятности, но оба — Моншармен и Ришар — дружно избегали всяческих разговоров на эту тему.

Следствие пришло к выводу, что это был несчастный случай, что износилось подвесное устройство, что следить за этим должны были еще бывшие директора, хотя и с нынешних ответственность за катастрофу не снималась.

Следует заметить, что Ришар и Моншармен сильно изменились за это время, выглядели чрезвычайно рассеянными и загадочными, и некоторые стали подозревать, что господ директоров потрясло нечто более ужасное, чем падение люстры.

И вообще все в театре были какие-то раздраженные и нетерпеливые, что, пожалуй, не относилось только к мадам Жири, которая снова исполняла свои обязанности. Так что можете себе представить, как встретили виконта де Шаньи. Ему коротко ответили, что мадемуазель Даэ в отпуске. Шаньи спросил, сколько времени он продлится. И ему ответили, что это неизвестно и что девушка попросила отпуск по состоянию здоровья.

— Так она больна! — вскричал он. — Что с ней?

— Мы ничего не знаем.

— Разве вы не посылали к ней врача?

— Да нет, она, собственно, и не просила, и так как мы ей доверяем, то поверили на слово.