Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

– Итак, – продолжал председательствующий, – недавно у нас шел разговор об уголке двора, в котором укрылся убийца, и вы обещали в половине седьмого рассказать нам, как ему удалось оттуда скрыться, а также назвать его имя. Уже шесть тридцать пять, господин Рультабийль, а мы до сих пор ничего не знаем.

– Сударь! – начал мой друг среди торжественного молчания, какого мне в жизни не приходилось наблюдать. – Я говорил, что уголок двора был как бы огорожен и убийца не мог из него выйти незаметно для искавших. И это верно. Когда все мы находились в уголке двора, убийца был еще среди нас.

– И вы его не увидели? Именно на этом и настаивает обвинение.

– Его видели все, господин председательствующий! – воскликнул Рультабийль.

– И не задержали?

– О том, что это убийца, знал только я. А мне было нужно, чтобы его сразу не арестовывали. К тому же тогда у меня не было других доказательств, кроме собственных умозаключений. Да, лишь они доказывали, что убийца среди нас и мы его видим. Мне понадобилось время, чтобы сегодня, на суде, выступить с неоспоримым доказательством, которое, надеюсь, удовлетворит всех.

– Но говорите же, сударь, говорите. Скажите нам, как зовут убийцу, – понукал председательствующий.

– Его имя вы найдете среди имен тех, кто находился тогда в углу двора, – ответил Рультабийль, который, казалось, вовсе не спешил.

Публика начала проявлять нетерпение. Послышались возгласы:

– Имя! Имя!

Тоном, за который ему следовало бы отвесить пару пощечин, Рультабийль произнес:

– Я позволил себе несколько затянуть свое выступление, господин председательствующий, поскольку у меня есть на то основания.

– Имя! Имя! – настаивала толпа.

– Тихо! – рявкнул судебный пристав.

– Сию же минуту назовите имя, сударь! – потребовал председательствующий. – В углу двора находился, во-первых, мертвый лесник. Преступник – он?

– Нет, сударь.

– Папаша Жак?

– Нет, сударь.

– Привратник Бернье?

– Нет, сударь.

– Господин Сенклер?

– Нет, сударь.

– Тогда господин Артур Уильям Ранс? Остались только он и вы. Вы же не убийца?

– Нет, сударь.

– Значит, вы обвиняете господина Артура Ранса?

– Нет, сударь.

– Не понимаю, к чему вы клоните. Больше в том уголке двора никого не было.

– Нет, сударь, был! В углу двора, на земле, действительно никого больше не было, но был некто над нами, некто, высунувшийся из окна, выходящего в угол двора…

– Фредерик Ларсан! – вскричал председательствующий.

– Фредерик Ларсан! – раскатисто повторил Рультабийль и, повернувшись к публике, среди которой уже начали раздаваться возгласы протеста, выкрикнул с силой, какой я в нем и не подозревал: – Фредерик Ларсан – убийца!

В воплях, захлестнувших зал, было все: и ошеломление, и потрясение, и негодование, и недоверие, а кое у кого и восторг перед этим юным удальцом, осмелившимся выдвинуть такое обвинение. Председательствующий даже не пытался успокоить публику; когда же в результате энергического шиканья тех, кто торопился узнать подробности, вопли стихли, все явственно услышали, как, упав назад, на скамью, Робер Дарзак произнес:

– Невозможно! Он сошел с ума.

Тут заговорил председательствующий:

– Сударь, вы осмеливаетесь обвинять Фредерика Ларсана? Посмотрите, к чему привело ваше обвинение. Даже господин Дарзак считает вас сумасшедшим. Если это не так, у вас должны быть доказательства…

– Доказательства, сударь? Вам нужны доказательства? Ладно, будут вам доказательства. Велите пригласить Фредерика Ларсана, – резко отпарировал Рультабийль.

– Пристав, пригласите Фредерика Ларсана, – приказал председательствующий.

Пристав бросился к маленькой двери и скрылся в ней, оставив ее открытой. Все глаза устремились к двери. Пристав показался снова, вышел на середину и объявил:

– Господин председательствующий, Фредерика Ларсана там нет. Он ушел около четырех, и больше его не видели.

– Вот оно, мое доказательство! – воскликнул торжествующий Рультабийль.

– Объясните, какое доказательство? – потребовал председательствующий.

– Неужели вы не видите, господин председательствующий, что мое неопровержимое доказательство – это бегство Ларсана? Могу поклясться, что он не вернется. Фредерика Ларсана вы больше не увидите.

Зал загудел.

– Если это не насмешка над судом, скажите, почему вы, сударь, не воспользовались тем, что Ларсан был здесь, и не обвинили его лично? По крайней мере, он мог бы вам ответить.

– Какой ответ был бы полнее этого, господин председательствующий? Он мне не ответил! И не ответит никогда. Я обвинил Ларсана в убийстве, и он сбежал. По-вашему, это не ответ, а?

– Нам не хочется верить, мы просто не верим, что Ларсан, как вы выразились, сбежал. Зачем ему было бежать? Он же не знал, что вы собираетесь обвинить его.

– Нет, сударь, знал, потому что я сам недавно сказал ему об этом.

– Сказали? Были убеждены, что Ларсан преступник, и дали ему возможность скрыться?