Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

Это открытие меня потрясло. Я попытался взять себя в руки, немного занявшись уликами, фактами, которые до сих пор вводили меня в заблуждение и которые в принципе должны были войти в мысленно очерченный мною круг.

Какие же факты помешали мне в ту ночь прийти к выводу, что преступник – Фредерик Ларсан?

Во-первых, я видел неизвестного в комнате мадемуазель Стейнджерсон, а прибежав в комнату к Фредерику Ларсану, нашел там заспанного хозяина.

Во-вторых – лестница.

В-третьих, я поставил Фредерика Ларсана в конце бокового коридора и сказал ему, что собираюсь ворваться в спальню мадемуазель Стейнджерсон, чтобы попытаться задержать преступника. Когда же я вернулся в спальню, неизвестный был там.

Первый из этих фактов меня отнюдь не смущал. Вполне возможно, что, когда я увидел незнакомца в спальне мадемуазель Стейнджерсон и спустился вниз, тот уже сделал там все, что хотел. И пока я возвращался в замок, он вернулся в комнату Фредерика Ларсана, в мгновение ока разделся и, когда я постучал в дверь, изобразил заспанного Фредерика Ларсана.

Второй факт – лестница – смущал меня не больше первого. Было очевидно, что если преступник – Ларсан, то лестница, чтобы попасть в замок, ему не нужна: он же занимал комнату, соседнюю с моей; однако эта лестница должна была наводить на мысль о том, что преступник явился извне – обстоятельство, для Ларсана совершенно необходимое, поскольку в ту ночь господин Дарзак в замке отсутствовал. К тому же лестница эта в случае необходимости могла облегчить Ларсану бегство.

Но вот третий факт сильно сбивал меня с толку. Поскольку я поместил Ларсана в конце бокового коридора, мне и в голову не приходило, что он воспользовался моментом, когда я ходил в левое крыло за господином Стейнджерсоном и папашей Жаком, чтобы вернуться в спальню к мадемуазель Стейнджерсон. Это было весьма рискованно. Его могли схватить, и он это знал. Его могли схватить, если бы он не успел вернуться на свой пост, но он, разумеется, надеялся, что успеет. Ему вдруг обязательно понадобилось вернуться в спальню мадемуазель Стейнджерсон, причем после моего ухода – иначе он не отдал бы мне свой револьвер. Посылая папашу Жака в конец главного коридора, я, естественно, полагал, что Ларсан находится на своем посту в конце бокового коридора, а папаша Жак, которого я не посвятил в подробности, не посмотрел, идя на свой пост, на месте ли Ларсан. Папаша Жак думал в ту минуту только о том, как бы побыстрее выполнить мое поручение. Что же за непредвиденная причина привела Ларсана в спальню вторично? Что это было? Я решил, что это могло быть только вещественное доказательство, говорившее о его пребывании там. В спальне он забыл нечто очень важное. Но что? Нашел ли он эту вещь? Мне припомнилась свеча на полу и склонившаяся фигура. Я попросил госпожу Бернье, которая убирала в спальне, поискать, и она нашла пенсне – вот это, господин председательствующий.

И Рультабийль вытащил из своего уже знакомого нам свертка пенсне.

– Увидев это пенсне, я удивился: Ларсана в очках я никогда не встречал. Но раз он их не надевал, значит они не были ему нужны. И тем более не нужны в момент, когда свобода перемещений приобрела для него такую ценность. Что означало это пенсне? Оно никак не хотело входить в очерченный мною круг. «Если только это не очки от дальнозоркости!» – внезапно подумал я. В самом деле, я ни разу не видел Ларсана за чтением или письмом. Следовательно, он мог быть дальнозорок. А если так, то в полиции об этом, разумеется, знали и, конечно, знали его пенсне. Принадлежащие Ларсану очки от дальнозоркости, найденные в спальне мадемуазель Стейнджерсон после случая в таинственном коридоре, – да это же для Ларсана просто гибель. Итак, возвращение Ларсана в спальню объяснилось. А Ларсан-Балмейер действительно дальнозорок, и это пенсне, которое, возможно, узнают в полиции, действительно принадлежит ему.

Вот, сударь, какова моя система, – продолжал Рультабийль. – Я не прошу, чтобы улики и факты рассказали мне правду, я прошу их только не идти против правды, которую открыл мой разум, взявшийся за дело с нужного конца.

И вот, чтобы убедиться окончательно, что Ларсан – преступник, а удостовериться в этом лишний раз не мешало, я захотел увидеть его лицо. За эту ошибку я был жестоко наказан. Я полагаю, что мне отомстил мой разум, на который после случая в таинственном коридоре я не пожелал опереться, не пожелал безоговорочно положиться, пытаясь без его помощи найти доказательства виновности Ларсана. И мадемуазель Стейнджерсон был нанесен удар…

Рультабийль запнулся и высморкался. Он был заметно взволнован.

– Но что Ларсан делал в спальне? Почему он дважды пытался убить мадемуазель Стейнджерсон? – спросил председательствующий.

– Потому что он любил ее, господин председательствующий.

– Ничего себе причина!

– Да, сударь, и весьма веская. Он был влюблен без памяти и потому, а также и из-за других причин готов на любое преступление.

– Мадемуазель Стейнджерсон знала об этом?