Призрак пера [litres]

Вани апатично ждет продолжения.

– …тебе могло бы стать немного комфортнее самой с собой, – сияя, заканчивает мама, довольная, что нашла более дипломатичное выражение.

Вани прикрывает глаза. Впервые с начала спора ее лицо меняет выражение, поэтому все, включая Лару, следят за ней с растущим вниманием.

– Знаешь что, мама? Отличный совет. Думаю, ты права.

Мама радостно вскрикивает, не в силах сдержать эмоции.

Следующим утром Вани покупает черную краску, а потом сама перед зеркалом обрезает себе волосы (для первой попытки получается довольно неплохо. Со временем, разумеется, ее мастерство улучшится). Получается очень коротко сзади, а спереди длинная иссиня-черная прядь почти целиком закрывает глаза.

О да.

Наконец-то.

В семье, разумеется, это вызывает настоящий переполох. Но Вани теперь настолько комфортно самой с собой, что за следующие девятнадцать лет ей и в голову не придет что-то менять.

Глава 16. Мы расцветаем в тени

Звонок в дверь раздается без восьми минут девять. Но у меня сильные подозрения, что Моргана прибежала еще без пятнадцати и просто не может больше ждать. Открываю дверь и вижу ее, сияющую, точно маяк, с веками настолько черными и блестящими, что будто дегтем измазаны, и аккуратно подрезанными волосами.

– Через часок поедем, – сообщаю я, возвращаясь за компьютер.

– Целый час? И что целый час дома делать? – Ей, должно быть, невыносима сама мысль о том, что встреча с предметом обожания откладывается еще на шестьдесят минут. А потом эти подростки требуют обращаться с ними как со взрослыми, хотя сами всего лишь дети, которые вопят: «Я хочу есть прямо сейчас!» – за полчаса до ужина.

– Ты же не хочешь приехать первой, как ботаник на выпускной средней школы, – вздыхаю я. Моргана размышляет. Это, пожалуй, весомый аргумент. – И для начала тебе придется умыться.

Она снова вздрагивает от разочарования, и я это чувствую, даже сидя спиной и вглядываясь в монитор. Сегодня приходится выполнять обещание, данное сестре целую вечность назад, – переделать презентацию для собрания, которую ее муж-придурок через пару дней представит руководству. Микеле – настоящий болван, который каждое утро по пятнадцать минут разными бритвами выбривает себе козлиную бородку и подправляет брови. Остальное свободное время он тратит на мытье машины. Через каждые три строчки этой занудной и безграмотной пакости мне приходится останавливаться и напоминать себе, почему я согласилась ему помочь (по сути, причин две: первая – чтобы сестра замолчала, и вторая – при виде полностью переписанного текста Микеле разозлится, как не попавшая в курятник лиса).

Так или иначе, разочарование Морганы отвлекает меня от этого неблагодарного занятия.

– Но мы же идем слушать метал! – возмущается девочка. – Яркий макияж просто необходим! Я даже убедила маму, что, если появлюсь там в слишком строгом наряде, буду только больше бросаться в глаза и меня как раз примут за новенькую, а значит, легкую добычу…

– Поздравляю, логика манипулятора, почти достойная моей. Но, видишь ли, солнышко, сейчас ты кажешься пандой. Пора кому-нибудь показать тебе, как пользоваться карандашом для век. Умойся и подожди меня две минуты, мне надо кое-что закончить, а потом займемся тобой. Пока же можешь порыться в моем шкафу, вдруг тебе что-то понравится.

С ликующим воплем Моргана бежит в указанном направлении, а я, улыбаясь про себя, пытаюсь разобраться с этой дурацкой речью.

Час и двадцать минут спустя Квиксэнд оказывается даже хуже, чем я его помню. Мы с Морганой стоим в дверях, сжавшись от холода в своих пальто (на мне привычный плащ, но Моргана сменила куртку на винтажное одеяние до пола, что-то между образом Мэри Поппинс и Ли Ван Клифа из «Хороший, плохой, злой» – отличный выбор, а также мой план «Б», когда любимый плащ оказывается в чистке), и молча вглядываемся в недра клуба.

У Морганы вид только что сотворенной Евы, стоящей у входа в Эдемский сад.

А я, должно быть, выгляжу как Данте перед вратами в город Дит[38].

Освещение здесь настолько плохое, что по сравнению с этим местом камера графа Монте-Кристо покажется профессионально освещенной операционной. На собственном горьком опыте знаю, что свет только бы ухудшил положение, позволяя разглядеть пятна разнообразных органических жидкостей на кушетках, столиках и стенах, пыльные гирлянды паутин и ту липкую непонятную субстанцию, которая приклеивает обувь к полу, от чего, вероятно, и такое название. Если сюда ворвется отряд криминалистов и распылит люминол, даже не сомневаюсь, что это логово в один миг превратится в Голубой грот на острове Капри[39]. Вполне возможно, что за всю историю существования этого заведения какого-нибудь пьяного клиента стошнило и на потолок тоже. Если память меня не подводит, качество коктейлей, хуже которых не найти, вполне могло поспособствовать данному происшествию.