Призрак пера [litres]

– Как известно, речь идет о сюжете из древнегреческой мифологии, когда молодой Парис должен был выбрать самую прекрасную из богинь, Геру, Афину или Афродиту, и вручить золотое яблоко в качестве приза. – Комиссар неторопливо выпускает очередной клуб дыма и, заметив, что Кантавилла тем временем уже прикончил свою сигарету, протягивает и прикуривает ему еще одну.

– Возвращаясь к нашему роману Кристи, одна из присутствующих перепутала имя «Парис» с названием города «Париж» и неосмотрительно заметила, что теперь мнение Парижа в вопросах моды уже имеет не такое большое значение, как решения Лондона или Нью-Йорка. – Тут он вдруг предостерегающе поднимает палец. Кантавилла подпрыгивает на месте, ожидая чего-то ужасного, и вцепляется в новую сигарету как в спасательный круг. – Заметьте, – продолжает тем временем Берганца, полностью владея собой, – что эта двусмысленность между «Парисом» и «Парижем» возможна, только если читать роман на языке оригинала; отсутствием заметного успеха в Италии эта достойнейшая работа Агаты Кристи обязана долгой истории неуклюжих переводческих попыток.

Кантавилла выглядит так, словно его измотанные нервы вот-вот не выдержат. Двое агентов по бокам терпеливо молчат, привыкнув к методам работы своего начальника. Похоже, только меня одну эта мини-лекция искренне заинтересовала. Боже, мне почти хочется позвать Моргану и попросить его повторить все еще раз для нее.

– Итак, если вкратце… – И я восхищаюсь манерой речи Берганцы, как он говорит без малейшей иронии. – Присутствующие после этого замечания понимают, что эта женщина недостаточно разбирается в классической литературе, и путем логических умозаключений вскоре выясняют, что она не только обманщица, но и виновница преступления, вокруг которого и разворачивается сюжет. – Новая пауза, очередное ленивое облачко дыма. – И все это я рассказал, чтобы дать вам понять, Кантавилла, что следует внимательнее относиться к словам. Слова имеют значение и иногда даже могут разоблачить преступника.

– Я ничего не сделал своей тете, – стонет несчастный, растирая ботинком и второй окурок. Хотя на самом деле необходимости такой нет. Влажное нечто, покрывающее почти весь пол, наверняка может хоть целое барбекю потушить.

– Везите его в комиссариат, продолжим там. Я буду через минуту, – бросает Берганца. Полицейские встряхиваются, почти удивленно, и даже Серджо Кантавилла не может поверить, что комиссар пока больше ничего не хочет ему сказать.

Мы с ним пару мгновений наблюдаем, как племянник Бьянки исчезает в ночи за порогом под присмотром двух агентов, а потом Берганца поворачивается ко мне:

– Это не он.

– Потому что он идиот? – уточняю я. – Идиот всегда может заплатить умному.

– И чем же? Предложить ему процент от наследства, если план сработает? Будь я тем умным, воспользовался бы идеей идиота и воплотил бы ее сам, и ни с кем делиться бы не пришлось. Сейчас я еду в комиссариат допрашивать этого размазню и могу надеяться только, что он проболтался о своей тете какому-нибудь настоящему бандиту. Но я практически уверен, сам он действительно ни при чем.

– Ну да, вполне вероятно… – киваю я.

– Сигареты, – подсказывает Берганца. Я не понимаю, и он это замечает. И указывает на два окурка, которые выбросил Кантавилла, едва различимые в тени под кровавыми лучами: два микроскопических огрызка, один фильтр.

– Когда я рассказал вам про найденные на том месте сигареты, Сарка, то опустил одну деталь. Все окурки были подозрительно длинными, будто тот, кто курил, делал всего одну-две затяжки и тут же тушил. Я сегодня специально взял с собой пачку той же самой марки и предложил Кантавилле. Как видите, от них почти ничего не осталось, он их скурил до последнего миллиметра. И время я ему дал специально, чтобы он успел выкурить две и мы могли убедиться, что это не случайность. – Он оборачивается ко мне. – Итак. Я понятия не имею, что заставляет человека бросать сигарету после единственной затяжки и, более того, тут же зажигать другую, если вспомнить количество окурков в лесу. Может, он пытается бросить курить, но не может не зажигать их, поэтому сразу тушит, не знаю – хотя мне кажется маловероятным, что похититель в засаде будет думать о вреде курения. Дело в том, что, будь на месте похитителя молодой Кантавилла, логичнее было бы ожидать ковер из сгоревших фильтров, а не почти нетронутых сигарет, вам не кажется?

Я могу только мысленно еще раз повторить то, что уже столько раз думала о Берганце. Этот человек просто чокнутый коп.

– Что ж, мне пора, – вздыхает комиссар, кашлянув. Протягивает мне руку: – До скорого, Сарка. Такое чувство, что вы по воле судьбы всегда оказываетесь у меня на пути.

Не могу сказать, что мне жаль.

Он тоже не сказал, как ему это не нравится.

– Доброй ночи, комиссар.

– Она будет долгой, – ворчит он, уходя.