Призрак Проститутки

С учетом всего сказанного, посещение Хиккори-Хилл не такое уж большое удовольствие для вашей Киттредж, как следовало бы ожидать, но поскольку я обожаю Бобби, а он всегда рад возможности потолковать со мной, нам обоим бывает интересно. Все в высшей степени невинно. Скажу по секрету: я догадываюсь, что Бобби смертельно хотелось бы завести интрижку, но, помилуй Бог, к чему это приведет? «Тайм» присвоил ему титул Отца года. Так что приходится ему находить утешение в интеллектуальном общении с дамами вроде меня. Мы иногда беседуем на серьезные темы и по телефону. Он приоткрывает для собеседника недра своего феноменального ума, в котором уживаются детская наивность и железная логика. Его энергия поражает. Ну кто еще — разве что, Хью — способен одновременно вести игру на стольких досках. А это и гражданские права с катавасией в Миссисипском университете, и ракетный кризис, и нескончаемая тяжба с Хоффой и с мафией плюс рутинные обязанности в министерстве юстиции, плюс «зеленые береты», плюс ваша «Мангуста» (по-видимому, наименее успешное предприятие из всех, за которые он когда-либо брался), ну и время от времени — «черти из табакерки», которые затмевают все прочее. Например, месяц назад Бобби пришлось приложить титанические усилия, чтобы вызволить Бригаду. Он сработал просто потрясающе. Помните, я писала вам о Гарри Руисе-Уильямсе, том самом замечательном кубинце с покалеченной ногой, который все эти месяцы обходил американцев и американцев кубинского происхождения, собирая миллионы долларов на выкуп. Не уверена, что вы отнеслись к этому эпизоду с должным вниманием и помните, в частности, такой факт: многие республиканцы ополчились на братьев Кеннеди за то, что те серьезно отнеслись к проблеме обмена пленных на тракторы для Кубы! Мерзко. Несчастные кубинцы гниют в тюрьмах, а наши политики пытаются нажить капитал на дешевом пещерном антикоммунизме. Ну и вот, сегодня Бригада находится в плену уже более полутора лет. Бобби рассказал мне, что один богатый кубинский эмигрант, у которого на Кубе осталось крупное поместье, съездил туда в качестве эмиссара и был буквально потрясен, увидев, в каких нечеловеческих условиях содержатся эти люди. По его словам, у них был такой же понурый и обреченный вид, как у скота, приговоренного к закланию. «Я не могу выкинуть это из головы, — сказал мне Бобби. — Люди смирились!» А кубинец сказал ему: «Если вы, господин генеральный прокурор, действительно хотите вызволить этих людей, надо действовать немедленно. Иначе вам выдадут в лучшем случае трупы». «Вы правы, — ответил Бобби, — мы их туда послали, и мы их оттуда вызволим не позднее Рождества».

Наверное, никто, кроме Бобби, не смог бы провернуть такую операцию. Кастро требовал шестьдесят два миллиона долларов за тысячу сто пятьдесят человек. В результате агрессии был нанесен огромный ущерб, утверждал он, в бою погибли тысячи кубинских ополченцев. Теперь, полтора года спустя, пятьдесят тысяч долларов за человека — не такая большая цена. Если не выйдет наличными, Кастро согласен взять товарами. Не тракторами, так лекарствами, медицинским оборудованием, детским питанием.

Организация, которой предстояло собрать средства для выкупа, называлась Комитет кубинских семей — в нее в основном входили матери из Майами и Гаваны, чьи сыновья были захвачены в плен. По рекомендации Бобби интересы комитета было поручено представлять Джеймсу Доновану, чрезвычайно ловкому юристу, который сумел поладить с Кастро. Как рассказал мне Бобби, Донован слетал в Гавану и первым делом заявил Фиделю — в своей грубоватой манере исконного ньюйоркца, не гнушающегося подкусить собеседника, — что единственное решение проблемы — продать пленных, получив за них выкуп. «Если вы хотите отделаться от них, продайте. И продать вам придется мне. Нет ведь мирового рынка военнопленных».

Кастро, судя по всему, такой язык близок и понятен. «Допустим, — сказал он, — но каким образом этот ваш комитет соберет необходимую сумму? Они уже больше года пытаются, а не собрали и первый миллион. Думаю, они уже пришли к выводу, который я мог бы им сразу подсказать: богатые кубинцы — самые жадные богачи в мире. Вот почему я — здесь, богатые кубинцы — в Майами».

«Денег мы, вероятно, столько не соберем, — ответил Донован, — но лекарства достанем».