Призрак Риаведи

Судьба порой играет злые шутки. Это поначалу захлебываешься от впечатлений. Но что с них проку? Большинство пациенток — чьи-то жены. Немногочисленные незамужние девицы, попадающие к гинекологу, либо беременны, либо больны. Впечатления, не подкрепленные удовольствием, тускнеют. Спустя какое-то время начинаешь воспринимать женщин исключительно как работу. Особенно расстраивало Нихеса недавнее происшествие, когда в интернет-кафе он снял милую здоровую девочку и ничего с ней не смог. Не возбуждает, и хоть плачь.

Поломав голову над всплесками линий на кардиограмме, доктор Нихес еще раз беспомощно вздохнул. Без специальных учебников он мог на основании этой кривой сказать одно: пациент жив, и сердце бьется. С другой стороны, он мог это сказать и без всякой кардиограммы.

— Дома разберусь, — пообещал он и жалко добавил: — Постараюсь.

Тереза покачала головой, закрывая за ним дверь. Ну, что с гинеколога взять…

Маэдо неуклонно выздоравливал, но из палаты его пока не выпускали. Тереза почти каждый день наведывалась в больницу, балуя его, а заодно и сиделку то закатанными грибами, то сушеными ягодами. Бабка умилялась трогательным отношениям супругов, все еще не подозревая, что они не супруги, и постоянно беспокоясь, как бы с такой милой барышней не случилась беда, пока муж на больничной койке. И накаркала.

Почти накаркала. Потому что два беспринципных санитара, подкупленные каким-то толстосумом, не ожидали проблем. Позже следствие выяснит, что они проворачивали нехорошие дела за большие деньги неоднократно. Женщину, навещавшую больного, подкарауливали, фиксировали, шприц в вену и на каталку. Мало ли куда санитары катят прикрытое простыней тело? Может, в палату, а может, в морг. Докапываться особо не с чего. А когда больной выпишется и не обнаружит жены дома, поди пойми, в какой момент она пропала, откуда и по какой причине. Вроде бы безотказная схема.

Тереза заметила движение краем глаза и чисто машинально увернулась. Второй злодей, подскочивший со спины, попытался схватить ее за руки, но, едва прикоснувшись к запястьям цыпочки, получил затылком в челюсть и прилег отдохнуть. Первый набросился сбоку, ему удалось сбить Терезу с ног, но на этом его успех закончился: прежде чем он сумел достать шприц, рука его была сломана в двух местах, а шея жестоко прокушена. Он заорал, на вопль боли прибежали безопасники, караулившие палату Маэдо, и инцидент пришел к логическому завершению.

— Госпожа Ильтен, за что вы его так? — только и спросил младший командир.

— За дело, — сурово отрезала она, вытирая окровавленный рот рукавом. Кусать кого-то в шею не очень приятно; как только вампирам не противно? Пол-лица потом в кровище.

Неудачников упаковали, и их дальнейшая судьба была неочевидна только главврачу, пожелавшему узнать, куда это служба охраны безопасности тащит его стенающих сотрудников.

— Арестуйте его как сообщника! — зло посоветовала Тереза. — Это же он тут за все отвечает. И на его подотчетной территории такие вещи творятся! Санитары нападают на законопослушных граждан, похищают… Он наверняка в доле!

Главврач покрылся холодным потом.

— Я не… Что вы себе…

Младший командир покивал, однако арестовывать его не стал. Мало ли что госпожа Ильтен сердится, объективных оснований нет. Вызовем на допрос в свое время, но — как свидетеля.

Дело обещало быть громким. Младший командир поспешил доложить начальнику, раз уж тот рядом. Маэдо разрывался между двумя противоположными эмоциями. С одной стороны, его охватывало предвкушение раскрытия по меньшей мере полудюжины дел о пропавших женщинах. И в то же время по спине нет-нет и пробегала нервная дрожь. А вдруг бы они похитили Терезу? Разум шептал: она устроила бы армагеддон чуть позже, — но сердце трепетало: ну а вдруг?.. С Терезой вечно так.

С точки зрения Терезы, самым печальным в этой истории был синяк на лице. Прежде чем она сломала санитару руку, он ударил ее, намереваясь оглушить. Зря только: оглушить не оглушил, до Хэнка ему далеко, мощности не хватило; зато неприятностей теперь… Как с этим синяком на глаза Ильтену показаться? И у Маэдо в квартире не отсидишься: Тереза боялась оставить хворающего Ильтена надолго, а ну как в ее отсутствие его опять скрутит приступ? Она попыталась запудрить злополучный фингал — бесполезно, физиономия-то все равно перекошена.

Ильтен, конечно, заметил. И потребовал ответа: что случилось? Тереза хотела соврать: мол, об угол стены шарахнулась, не разглядев, или что-нибудь в этом духе… Но он же непостижимым образом чувствует, когда она врет. Раскусил с полуслова.

— Ты опять подралась!

— Я не дралась! — вознегодовала она. — Они сами на меня напали.

Эх, ляпнула. Ильтену только дай повод уцепиться, всю ниточку размотает.

— Тереза, ты же видишь, как опасно в больнице! Не ходи туда больше.

— Увянь! — ощетинилась она. — Как это не ходить? Там же Эрвин!

— У него там сиделка и команда легавых. Авось не пропадет. А у тебя я что-то не вижу телохранителя. Что, если в следующий раз кто-нибудь подсунет тебе маску с наркозом прежде, чем ты отреагируешь?