Призрак в Лубло

Обниму девчушку, ой, ой, ой!

– Обнимай свою бабушку, – смеялась Жужика, уткнувшись в верхнюю юбку, которую она, согласно обычаю, набросила на голову.

Радостная, она сомкнула веки.

– Эй, Жужика, а Йошка Дарабош пошел за тобой к колодцу, – сказала ей девушка, лежавшая рядом.

Жужика затаила дыхание.

– Еще что, – проговорила она немного погодя.

Девушка рассмеялась.

– Да, да.

– С ума ты сошла, подружка! Я даже не знаю его.

Спи-ка лучше.

И Жужика в сердцах закрыла глаза. Ужасно, если об этом уже сплетничают!. Но тут же она вздрогнула от неизъяснимого удовольствия: ведь если и другие замечают, значит, это правда... Ой, до чего же хорошо!..

Но если бы она только слышала, что говорил Йошка!

– Накажи бог этих девок, – сказал он своему напарнику.

– Ведь как дурачат человека!

– А мне и дела нет до них, – равнодушно ответил его приятель.

– Я тоже за каждой не побегу, но есть тут одна девчонка... Мне очень нравится, как она пахнет.

– Пахнет?

– Ага, – сказал Йошка и захохотал.

Он еще и не подозревал, что любит не запах ее, а душу.

А над степью поплыли дурманящие ароматы; легкий ветерок, напоенный запахом чабреца, проносился над полем; Йошка, растянувшись на свежей колючей пшеничной соломе и устремив взор в бездонную глубь неба, смотрел на звезды. Он глядел на звезды, но видел лишь два лукавых, подмигивающих ему девичьих глаза.

Он прикрыл веки, точно желая спрятаться от звезд, словно эти бесчисленные сверкающие очи глядели ему прямо в душу... Смотрит ли оттуда душа?

– Эх, господа! – проговорил Йошка, – Вам, звездочкам, сверху-то видно и по ту сторону стога; поглядите же, дорогие мои друзья, спит ли уже маленькая озорница?

Куда там, спит! И как может спать девушка, проработавшая сегодня только шестнадцать часов, на которую со звезд струятся какие-то таинственные лучи...

«Ах ты, голова садовая-лопушиная! – проговорила про себя Жужи, обращаясь к лопуху, куст которого торчал прямо перед ее носом, издавая неприятный запах. – Значит, не пошел-таки он за старухой к колодцу. . Совсем парень ума лишился».

3

Теперь уже и не вспомнить, когда они сели рядышком под кустом боярышника; вышло как-то так, что сначала там расположились все – и парни и девушки; но постепенно они разошлись, а эти двое остались и продолжали разговаривать. Чудесные то были вечера! Столько всего можно было переговорить – конца-краю не было их беседам. Парень рассказывал о своих детских годах, о том, как он учился в степной школе, и о привычках учителя, который посылал их пахать огород, чему они весьма радовались: не нужно было заниматься. Он вспомнил, что была там цепная собака; на шее у нее было одето какое-то подобие хомута, утыканного гвоздиками, чтобы было легче драться с бешеными собаками и даже с волком; днем ее привязывали на длинной цепочке к ролику, свободно передвигающемуся по проволоке, протянутой между двумя деревьями, так что она могла бегать довольно далеко. На ночь собаку спускали с привязи, и тогда уж ни одна живая душа не могла бы проникнуть за чем-либо во двор.

– А ты в какой школе училась, сколько классов окончила?

– Я? Да можно сказать я и не училась. Один год.

– Как же это так?

– Видите ли, я тогда заболела, а на следующий год уже не пошла снова в первый – стыдно было. Так и не стала больше ходить в школу.

– Жалко.

– Чего?

– Что не училась.

– Почему?

– Потому что в школе многому обучают.

– Чему?

– Многому.

– Этому и по книжкам можно научиться.

– Можно.

– Из романов, – серьезно проговорила девушка.

– Ты любишь читать?

– Да, если есть книги.

– Что ты уже прочла?

– Этой зимой я прочла толстую книжку о Нипелоне.

– Кто это?

– Великий император. А жена у него была Мария-Луиза.

Так они разговорились. Ничего особенного не было сказано, но от сознания того, что они поделились друг с другом самыми сокровенными своими мыслями, их сердца переполняло какое-то сладостное, приятное чувство.

Йошке порою казалось, что он обманывается. Он сам не понимал себя. Он так доверился этой девушке, так широко распахнул перед ней свою душу, что после этого оставалось только не мешкая согрешить. И он, словно защищаясь сам от себя, то перед одним, то перед другим приятелем, грубо обрушивался на девушек, на женщин, раза два – даже на маленькую проказницу. . Когда же затем он встречался с

Жужикой, то еще больше льнул к ней, словно брат к сестре.

Но до чего же было им хорошо, как сладостно! Так свыкаются друг с другом котята, играя, резвясь и цапаясь.

Вся степь сияла перед ними; утро и вечер казались им милее, солнечный свет – ярче, горячее, и даже облако пыли, поднимаемое машиной, как-то веселее играло в лучах солнца.

Вечером они с трудом расставались; взоры их поминутно искали друг друга; утром они еле могли дождаться первой встречи, а увидевшись, подобно двум маленьким собачонкам, разбегались в разные стороны, понурив голову, с тем чтобы потом снова и снова бежать друг к другу...

Однажды утром, спозаранку случилось небольшое происшествие. На машине, рядом с подавальщиком стояли две девушки, которые вручную разрезали снопы и подкладывали их поближе к парню. Одна из девушек, Ирма