Призрак в Лубло

– Встаньте и отвечайте толком. Вы привезли кофе? Он поджарен? И уже смолот? Хорошо. Пока не приедет доктор, надо поить больного кофе. Хорошо, что вы сказали мне, каким ядом он отравлен. Теперь я хоть знаю противоядие. А сейчас, послушайте-ка меня, милая моя: бегите со всех ног отсюда и уезжайте подальше, чтобы духу вашего здесь не было, ведь то, что вы натворили, – дело уголовное. Главный врач сообщит властям, и оно будет передано в суд. Бегите-ка, да подальше, туда, где о вас ничего не знают.

– Я никуда не побегу! – отвечала девушка, утирая передником слёзы. – Вот моя голова, пусть её отрубят. Ничего более страшного со мной не сделают. Раз я провинилась, то пусть меня и накажут по справедливости. Но отсюда я не уйду. Его стоны сковывают меня по рукам и ногам сильнее, чем кандалы. Ради бога, прошу вас, господин доктор, позвольте мне быть около него, ухаживать за ним, класть ему компрессы на голову, поправлять подушку, вытирать пот с лица.

– Вы понимаете, что говорите?! Если я доверю отравительнице уход за отравленным, меня немедленно отправят в сумасшедший дом.

При этих жестоких словах лицо девушки исказилось невыразимой болью.

– Значит, и вы, господин доктор, думаете, что я скверная? Она отвернулась и, увидев на подоконнике ядовитый корень, схватила его и, прежде чем доктор успел опомниться, сунула себе в рот тем концом, который так похож на человеческую голову.

– Ну, ну, Кларика! Не шутите с этой мандрагорой. Не вздумайте её жевать! Выньте изо рта и дайте сюда. Я лучше разрешу вам пойти к больному. Но предупреждаю, вам будет очень тяжело. На такие страдания трудно смотреть человеку с мягким сердцем.

– Я знаю, слуга всё рассказал мне дорогой. По его словам, Шандор так изменился в лице, что его трудно узнать.

Румяное прежде лицо стало сизо-бледным; на красивом белом лбу выступили пятна – предвестники смерти; щёки блестят от холодного пота; широко раскрытые, остекленевшие глаза неподвижны; губы плотно сжаты, а когда он приоткроет их, то покрываются пеной; он так стонет, извивается, скрипит зубами, заламывает руки, выгибается, что видеть и слышать это – мучение. Но пусть это будет моим наказанием. Пусть его стоны и страдания острым ножом пронзают моё сердце. Если я не увижу всего своими глазами и не услышу своими ушами, я буду ещё больше мучиться.

– Ну, ладно, попробуйте, если ваше сердце выдержит.

Поручаю вам кофейник, варите кофе беспрерывно. Но если заплачете, выставлю за дверь.

С этими словами он впустил девушку в комнату, где лежал больной.

При виде любимого у Клари потемнело в глазах. Что стало с богатырём-парнем за эти несколько часов! Мукой было смотреть на его страдания.

Доктор позвал слугу.

Приготовляя кофе, девушка сдерживала рыдания; когда же они всё-таки прорывались и доктор с упрёком взглядывал на неё, она притворялась, что кашляет.

Мужчины мазали горчицей икры больного.

– Ну, теперь давайте-ка ваш кофе. Нужно влить ему в рот. Но это было не так-то просто. Доктору и слуге приходилось разводить в сторону руки парня и держать их изо всех сил, чтобы он не бился.

– А теперь, Кларика, откройте ему рот. Ну нет, так у вас ничего не выйдет. Возьмите эту стамеску, просуньте её между зубами и попробуйте их разжать. Не бойтесь, не проглотит, он как клещами сожмёт стамеску.

Кларика повиновалась.

– Ну, а теперь осторожно, понемножечку вливайте ему в рот кофе. Так, так. Вы ловкая девушка. Вас можно порекомендовать в сёстры милосердия.

На лице девушки появилась улыбка, в то время как сердце её готово было разорваться на части.

– Только бы он не смотрел на меня такими глазами!

– Да, вы правы, эти безумные глаза – самое страшное!

Больному стало несколько легче, видимо от действия противоядия. Стоны стали тише, судороги в конечностях почти прекратились. Но лоб его пылал огнём.

Доктор объяснил девушке, как отжимать смоченный в холодной воде платок, как прикладывать его к голове больного и когда сменять. Она послушно всё исполняла.

– Я вижу, у вас и правда мужественное сердце.

Наконец, её усердие было вознаграждено: она с радостью заметила, что больной вдруг опустил веки и взгляд его больших, чёрных, широко раскрытых глаз стал не так страшен.

Немного погодя он приоткрыл рот; теперь уже больше не требовалось силой разжимать его стиснутые зубы.

Может быть, помогло вовремя данное противоядие. А

может быть, ему досталась не такая уж большая доза яда?

Так или иначе, но пока из города приехал врач, опасность уже почти миновала. Ветеринар и главный врач разговаривали между собой по-латыни. Клари не понимала слов, но угадывала, что речь идёт и о ней.

Главный врач отдал ещё несколько распоряжений, написал заключение, а затем не мешкая сел в экипаж и укатил обратно в город.

Жандарм, которого он привёз с собой на козлах, остался на хуторе.

Не успел главный врач уехать, как под окнами снова застучали колёса. Это приехал хортобадьский корчмарь.

Он потребовал у доктора свою дочь.

– Тише, тише, не шумите, сударь. Барышня взята под стражу. Видите вон того жандарма?