Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Закончив разговор, Максим убрал симку назад в магнитную коробочку и аккуратно опустил засветившийся в эфире телефон в глубокую щель. Пусть люди Гривны ищут московского историка и золото в Меджибоже и Збараже как можно дольше и дадут ему, наконец, выспаться. Поднявшись наверх, историк без спрятанной веревки спустился, точнее, сполз, распластавшись на стене, как жук в гербарии, вниз, тут же перешел через узкую асфальтированную дорогу к заросшему кустами и деревьями Бужку и только после этого отдышался. Через минуту он уже был у последнего угла Меджибожской твердыни, у которого на месте слияния Буга и Бужка была автобусная остановка. Уже рассвело, автомобилей на международной трассе не было совсем, но через долгих двадцать минут, бесконечных, как полярная ночь, у моста, увидев махавшего рукой Максима, притормозил автобус Синява — Хмельницкий. Историк вскочил в открывшуюся дверь, поблагодарил водителя, расплатился с ним и удобно устроился в небольшом салоне.

Выйдя через двадцать минут в Хмельницком, Максим, не заходя в здание автовокзала, прошел по платформе и сел в автобус до Золочева, шедший через Тернополь. В великолепной Украине можно было не брать билет в кассе и просто дать денег водителю рейсового автобуса. По всей стране это было общепринятой практикой, и Максим хорошо помнил, как в Миргороде его отказались сажать в автобус с билетом, говоря, что он оставил шофера без левого заработка. Историк удобно сел на заднем ряду кресел, в котором можно было вытянуть ноги. Водители автобусов незаконно переставляли в салонах сиденья, впихивая лишние, само собой, за счет удобств пассажиров. Особенно мерзкими были салоны маршрутных такси, которые ввозились в страну как грузовые транспортные средства, чтобы не платить пошлины, а затем в них до рвоты напихивали сиденья, на которых люди сидели как на насестах, оправдывая дорожный дурдом тем, что всем жить надо. Власти оставляли за собой только контроль за автовокзалами и продажей билетов, а частным перевозчикам продавали лицензии, и они делали на дорогах что хотели. При этом половина пассажиров говорила, что они так ездили, ездят и будут ездить, а второй половине недовольных невменяемым сервисом пассажиров водители нагло советовали ездить на такси или идти пешком. Максима очень возмущали издевательские надписи на столичных автобусах и троллейбусах: «Кращему транспорту в Киеве буты!». Общественный транспорт в городе каштанов давно находился в непотребном состоянии и имел всех, кого возил, в виду.

Все сто двадцать километров до Тернополя Максим проспал с сумкой на коленях. В полдень воскресного дня 14 марта историк вышел из автобуса на тернопольском вокзале, перешел на улицу, ведущую в сторону Ровно, на попутке доехал до поворота на Збараж, где пересел на другую легковушку, водитель которой за сто гривен довез его до Вишневца, расположенного в тридцати километрах от Збаража. Именно здесь московский историк собирался перевести дух и заодно выяснить кое-что историческое.

Максим добрался до единственной в городке гостиницы «Старый парк», снял номер, с наслаждением дважды и трижды вымылся, спустился в уютное кафе, где не спеша выпил две литровые бутылки минеральной воды и съел чималый шмат самодельной буженины с домашним житным хлебом, вернулся в номер, лег в кровать, приказал себе встать в десять часов вечера и заснул мертвым сном. Он спал, и ему ничего не снилось.

При заселении Максим предупредил администратора, что в одиннадцать часов вечера должен уехать в Луцк. В районных гостиницах Украины паспортов с поселявшихся ненадолго гостей не брали и в компьютер не заносили, беря деньги себе в карман. Опасаться, что историка найдут в Вишневце с помощью технических средств и возьмут сонным, не стоило.

Проснувшись ровно в десять вечера, Максим почувствовал себя почти отдохнувшим. Он привел себя в порядок, в кафе выпил две чашки чая, съел бутерброды с сыром и купил две пляшки «Золотой горилки», буженины и хлеба. Ох, не зря он это сделал, москаль, хотевший увидеть невидимое.

Максим собрался во дворец Иеремии Вишневецкого, чей призрак по имени Бешеный Ярема по слухам не раз ночами видели в господском доме и парке. Историк хотел разобраться в его природе, а заодно посмотреть, если повезет, насколько он действительно бешеный. Богдан Хмельницкий с улыбкой говорил о своем начальнике Тайной стражи полковнике Гевличе, что его и пуля не берет, и черт со страхом обходит, а Максим был его прямым потомком. При этом историк от усталости совершенно забыл, что если ты хочешь посмотреть на призрак, то и призрак может посмотреть на тебя.