Призраки балета

Лиза и Цветан с удовольствием приблизились к этой беззаботной, весело возбужденной, шуршащей букетами толпе и влились в нее, кивая, улыбаясь, отвечая на комплименты, высматривая знакомых, и оба делали вид, что то, что было ими сказано или не сказано, ничего не меняет в их жизни и отношениях.

Оба понимали, что меняется все, но если можно прожить, ни о чем не задумываясь, этот вечер – они его так и проживут. Тем более что это вечер премьеры «Лебединого озера».

В фойе все было по-другому: реплики звучали приглушенно, улыбки стирались с лиц, веселье и возбуждение смущенно прятались, букеты грустно склоняли головы. Над всем царила, задавая тон, фотография на задрапированном траурным крепом стенде – Пелин улыбалась красивой натренированной улыбкой примы, которая теперь не изменится никогда.

«Этот спектакль мы посвящаем тебе», – было написано под фотографией. Наверно, для того, чтобы не говорить речей, не устраивать минуту молчания и не портить всем этим настроение публики. Хорошо задрапированный цинизм.

– Лиза! Наконец-то! – в конце фойе, подальше от этого memento mori, был весь цвет балетного общества – вернее, та его часть, которой нечего было сейчас делать за кулисами. Здесь, в непривычных костюмах и галстуках, чисто выбритые и отдохнувшие, что-то бурно обсуждали Ринат и Роман; здесь сиял лысиной и улыбкой Эльдар и делала попытки быть любезной принарядившаяся Нина; здесь, в эффектном ярко-красном бархатном платье с открытыми плечами и перчатками до локтей, поверх которых сверкали крупными камнями многочисленные кольца, хохотала Нелли, и рядом с ней негромко обсуждали что-то серьезно-деловое ее муж и Гинтарас – сюда и направились уже замеченные всеми Лиза и Цветан.

Так часто бывает на подобных мероприятиях: небольшая группа людей, чувствующих себя чужими в большом обществе и, может быть, не очень уверенными в себе, всячески старается обратить на себя внимание, и демонстрирует избыточное дружелюбие, и слишком громко смеется, и слишком бурно реагирует на любую мелочь и шутку, доказывая таким образом всем и самим себе, что они дружны и едины, что у них полно общих воспоминаний и им одним известных историй, и все эти воспоминания и истории значительны и прекрасны, и им хорошо вместе, и пусть это чужое общество еще им завидует и желает влиться в их ряды и смеяться их никому непонятным шуткам.

Так ведут себя едва знакомые гусары, приехавшие на побывку и попавшие с корабля на бал, так ведут себя подростки, оказавшиеся в компании людей постарше или просто чужих, так ведут себя некогда известные старики-актеры, по инерции притащившиеся на дискотеку в молодежный клуб, – так вели себя и говорящие по-русски граждане бывшего Советского Союза и вечного государства по имени «Балет».

Радостные крики и приветствия обрушились на Лизу и Цветана, шумный и возбужденный разговор ненадолго стал общим; Нелли, Лиза и Нина обменялись неизбежными комплиментами по поводу платьев и причесок и выслушали более искренние похвалы от мужчин; все – по умолчанию – говорили друг другу только приятное и не касались скользких тем, хотя видно было, что темы эти, больше всего занимающие всех, лишь ненадолго затаились, дали себя затмить тому событию, которым всегда является любая театральная премьера.

Все потом, потом, через три часа, сейчас это никому не важно и не интересно, сейчас мы все болеем за общее дело, мы забыли наши споры и неприятности, ничего нет в мире – только долгожданное, многострадальное и чудесное «Лебединое озеро»!

– А вон наш сыщик, смотрите! С какой-то дамой!

– Это Айше, его жена, я пойду поздороваюсь, – Лиза отошла от говорящей по-русски компании и стала пробираться туда, где в простом, но явно дорогом черном платье стояла Айше. Кемаля она не видела: просто не узнала со спины, и удивилась, когда, оказавшись совсем рядом, услышала его голос.

– Это черт знает что! – негромко говорил он, и его слова так явно не предназначались для посторонних, что Лиза приостановила свое стремительное движение. Айше смотрела на мужа и не видела или не узнавала Лизу в ее бально-вечернем облике. – У него алиби, которое я – я сам! – могу подтвердить, и я ухитрился это понять только сейчас! Либо он не совершал второго убийства, либо я вообще не прав и он не виновен, либо… мне пора на пенсию, вот и все!

– А ты уверен? – тихо спросила Айше, Лиза даже не услышала, а угадала ее слова.

– Конечно! Я сам его видел – весь тот вечер, и не сообразил! Там время смерти точно определили… – Айше встретилась глазами с Лизой и перебила мужа.

– О, Лиза, я вас не узнала, добрый вечер! Прекрасно выглядите!

– Спасибо, вы тоже, – больше всего на свете Лизе хотелось не показать своего любопытства, но она боялась, что оно ясно написано на ее лице. Надо было срочно придумать, о чем говорить, чтобы они не поняли, что она их подслушала, но в голове невольно вертелось сказанное Кемалем.