Призраки больше не молчат

Вместо ответа Фред обнял Лили, зарылся лицом ей в волосы и прижал к себе. Она не вырывалась, обняла в ответ, прощая все прошлые обиды. Это все, несомненно, было мило, но нисколько не проясняло картины. Когда мы были готовы силком оторвать командира от Лили, чтобы услышать вердикт, дверь снова открылась, и показался Генри. Посмотрел на наши встревоженные лица и все понял.

– Месяц тренировок у Картера, каждому. И отдельно для Фреда: повторное прохождение Лабиринта с запретом выхода за территорию школы до пересдачи, – сказал он.

Лили, отпустив Фреда, повисла на шее у капитана, не скрывая слез.

– Спасибо, большое спасибо!

Генри с трудом отцепил от себя девушку, приложил ладонь к ее лбу.

– В больничное крыло, живо. У тебя температура. Фред, проводи подругу и сам покажись Алисе, на тебе живого места нет. А вы, Грейсы, надеюсь, меня обнимать не станете? Отлично, так я и думал. Тогда идите в общежитие и сидите там тише мыши. Лучше вам не попадаться директору на глаза, пока все не забудется.

Глава 5

Совет Уоррена пришелся кстати. Мы притихли почти на месяц, не высовывались и строго соблюдали распорядок дня. С утра всей десяткой проходили полосу препятствий, днем шли на занятия, а вечером – в Лабиринт под строгим присмотром Генри. Выматывались так, что гулять не хотелось, мы еле доползали до общежития.

Фред присоединился к пробежкам на второй неделе. Он быстро восстанавливался после пыток, а вот Лили простыла сильнее, чем казалось на первый взгляд, и пока ходила только на лекции. В первые дни, пока она металась в лихорадке, Алиса позвала меня посидеть с ней – когда человек болеет, альту легче завладеть его телом. Но обошлось.

Все чаще вечерами мы собирались у Фреда в комнате. После Плотины он перестал нас сторониться. Мы играли в карты, пили чай, травили байки. Пели. Когда Лили впервые попросила меня спеть, я жутко засмущалась: раньше я пела для духов, а не для души. Но Лили могла мертвого уговорить, и я сама не заметила, как посиделки пополнились моими песнями. Под настроение Фред притаскивал гитару, и тогда мы пели дуэтом.

– Здравствуй, тьма, мой старый друг, я снова пришел поговорить с тобой…[2]

В такие моменты голос Фреда звучал бархатисто и мягко, он задумывался о чем-то и после с особой нежностью разговаривал с Лили. Мы деликатно оставляли их наедине, отговариваясь тем, что поздно, а с утра на пробежку.

Сегодня, ввалившись в гости к командиру, мы и вовсе застали пикантную картину.

– Ребят, вы бы хоть стучались. – Парень возмущенно повернулся к нам, демонстрируя натренированное тело, а Лили, с которой он самозабвенно целовался на диване, стыдливо прикрылась его рубашкой.

– Запирайтесь, тогда никто не потревожит, – парировал Дин, который, по-моему, вообще не знал, что такое стыд.

– Не будем вам мешать.

Я схватила братьев за руки и утащила в нашу комнату. Там стояла духота – дышать нечем! А может, это от смущения у меня горели щеки? Схватив полотенце, я отправилась в душ. Когда вернулась, Дин валялся на кровати, раскинув руки в стороны, а Арчи мурлыкал у него на животе.

– Даже не верится, что уже конец месяца.

Дин повернул голову к разукрашенному календарю. Дни наказания мы зачеркивали больше по привычке. Стоило втянуться в сумасшедший ритм, и он начинал нравиться.

– Может, продолжим ходить на тренировки? Я привыкла бегать по утрам, – неуверенно предложила я.

И взлохматила волосы полотенцем, безуспешно пытаясь их подсушить – раньше быстро сохли, а теперь длина не позволяла, – и почувствовала, как тяжесть ушла. Подошедший Рой поднял мои волосы, аккуратно промокая их полотенцем.

– Я за. Охотник доволен, что мы тренируемся, – поддержал он мое решение, не прекращая возни с волосами, и повернулся к брату: – Иди в душ, пока очередь не набежала. Ребята уже возвращаются с занятий.

Дин фыркнул, но поднялся, переложив Арчи на подушку.

– Знаю я, о чем ты заботишься, – ухмыльнулся он, проходя мимо и закинув полотенце на плечо. – Ох, наплеска-аюсь там вдоволь!

Дверь закрылась, и мы с Роем остались наедине. Когда Дин был с нами, я не испытывала никакой неловкости, но сейчас – другое дело. Меня накрыла волна смущения и сладкого томительного ожидания, и хотелось одновременно сбежать и остаться.

Полотенце упало к моим ногам, а горячие губы прижались к шее там, где поблескивали капельки влаги.

– Постой. А если Дин…

Я повернулась, упершись ладонями Рою в грудь. Дыхание сбилось, сердце зашлось в бешеном ритме, а Рой приложил палец к моим губам.

– Тш-ш. У нас есть время, – вкрадчиво произнес он и обнял, оставляя на щеках, шее, губах короткие поцелуи.

Как будто бабочка крылом касалась. Вот только следы от них горели, как от огня.

Мы все еще исследовали границы дозволенного, но с каждым разом они немилосердно сдвигались, и я подозревала, что скоро и вовсе станут не нужны. Я доверяла Рою и хотела быть с ним.