Призраки больше не молчат

Когда Дин вернулся, я чинно расставляла чашки, Рой резал хлеб, и мы обсуждали последнее занятие в Лабиринте. О том, что минуту назад мы как безумные целовались, напоминали разве что припухшие губы, но свои я то и дело прикусывала, а Рой низко опустил голову. Дин, насвистывая, уселся за стол, бросил в свою чашку кусочек сахара, размешал и спокойно заметил:

– Если хотите побыть наедине, просто попросите меня выйти. Не надо тискаться втихаря, я же не маленький.

Я густо покраснела, а Рой закашлялся.

– Мы вовсе…

– У тебя футболка вывернута наизнанку и засос на шее, – перебил Дин мою слабую попытку оправдаться.

Выдавая нас с головой, я повернулась к зеркалу, отодвигая ворот. Черт, какой яркий след! Как мне завтра в школе показываться? В зеркале промелькнула довольная улыбка Роя, но стоило мне повернуться, как он скорчил виноватую мину.

– Так мне выйти? – уточнил Дин со смешком, за что получил по загривку от Роя и чай допивал молча.

Спустя неделю Фред пересдал Лабиринт, и нам наконец дали новое задание. Не то чтобы я сильно скучала по городу или охоте за призраками, но сидеть запертыми в четырех стенах быстро наскучило.

– Мы становимся адреналиновыми маньяками, – со вздохом признал Дин, пока мы пробирались по трущобам до нужного дома.

По словам Генри, в жилой пятиэтажке на чердаке завелся призрак, пугающий жителей скрипами и стонами. Смелых (и безрассудных) квартирантов, желающих выгнать его самостоятельно, не нашлось, и жители вызвали ловцов. Призрак мешал спать жуткими звуками, но агрессии не проявлял, поэтому на охоту отправили нашу десятку – с одним духом С или в худшем случае В-класса мы могли справиться сами.

Софи с кузенами засели в палисаднике под окнами на случай, если призрак попробует сбежать. Лили, Фред и Гарри ждали на втором этаже, а мы с братьями и Биллом поднялись на чердак и остановились на лестничной клетке у обитой металлическими полосами двери. За ней слышались подвывания. Звук то нарастал, то стихал, разбавляя ожидание напряженной тишиной.

– Вам не кажется странным, что дух живет за железной дверью? – скептически уточнил Билл, припав ухом к двери.

– Он мог попасть сюда, пока дверь была открыта, и оказаться в ловушке. А теперь бесится, что не выбраться, – пожал плечами Дин.

– Сейчас узнаем, – не стал гадать Билл и вскинул руку с колокольчиками. – Готовы? Тогда открываю.

Он заиграл холод и потянул дверь на себя. Внутри царил полумрак. Окна чердака были заколочены. Если бы не прохудившаяся крыша, нам и вовсе пришлось бы включать фонарики, но пока хватало дневного света. А еще тут было тепло, пожалуй, даже теплее, чем в подъезде. И пахло выпечкой. Кажется, я сто лет не ела сдобы тетушки Ло, но запах узнала безошибочно.

Мы с братьями переглянулись, понимая друг друга без слов. Внимательный взгляд выхватил детали, которые мы не заметили сразу: кружку на подоконнике, шерстяное, погрызенное молью покрывало на старом пружинном диване, стопку журналов на полу, фантики от леденцов, заботливо сложенные по цветам.

В углу у заколоченного окна что-то шевельнулось, и Рой опустил пистолет.

– Выходи, – громко сказал он, и в тот же момент маленькая фигура бросилась на меня, сбила с ног и помчалась к двери. Я ударилась о раму старого велосипеда, до крови рассадив ладонь.

Духа Рой схватил в последний момент – мальчишка почти добежал до двери и, попав в чужие руки, отчаянно пытался вырваться и сыпал проклятиями. Ему было лет восемь на вид. Худющий, в одежде не по размеру, он злобно зыркал на нас из-под длинной челки.

– Отпустите! Уроды! Гады! Я ничего плохого не делал! – кричал он, ругаясь такими словами, которые приличным детям знать не положено.

Хотя для Глуши это как раз было нормой. Рой встряхнул его за шиворот, чтобы заткнулся, и паренек прикусил язык.

– Эй, ты что творишь? Он же ребенок! – Билл с негодованием уставился на Роя. Тот вопросительно изогнул брови – что такого страшного случилось-то? – а медиум повернулся к мальчишке: – Что ты тут делаешь?

Похоже, Биллу не доводилось встречать волчат из трущоб, раз он надеялся, что мягкий доброжелательный тон поможет.

– Живет он тут, – пояснил Дин, поднимая покрывало. За диваном нашлись электрическая плитка, чайник, несколько банок консервов и мешок сухарей. Мальчишка явно рассчитывал надолго обосноваться. А свистящий звук, который жители восприняли за плач духа, издавал старый кассетный магнитофон.

– Я никому не мешаю. Чердаком все равно никто не пользовался, – быстро оправдался найденыш, даже слезу пустил для верности.

Может, нас и пробило бы на жалость, не будь мы сами из Глуши. А так – видели концерты и получше.

– Идем.

Рой подтолкнул его в спину, выставляя с чердака.

– Вам что, ни капельки его не жалко?

Билл смотрел на нас как на чудовищ, когда мы передали мальчишку в руки Генри.

– Он не одержимый, не больной, даже не особо голодный. Почему мы должны его жалеть? – удивился Дин.

Рой добавил:

– Генри отправит его в приют. Если получится, мальчишка найдет приемных родителей. Ему не выжить в Глуши одному. Поверь, я знаю, о чем говорю.