Призраки больше не молчат

Окна в комнате занавесили, и разобраться, где я нахожусь, было сложно. Разбитые стекла под ногами, ободранные стены, диванчик с выскочившими пружинами напоминали о заброшенных зданиях в Глуши. Машин слышно не было, а вдалеке что-то равномерно пищало. Знакомый звук. Ну точно — Глушь! Рядом с нашей старой школой проходила реконструкция жилого комплекса, и Дин часто ругался, что писк мешал ему в библиотеке. Слава богу, что не достроили!

Переваливаясь на стуле с ножки на ножку, я повернулась сначала в одну, затем в другую сторону. Выход был один — металлическая дверь, закрытая на замок. Не успела я повернуться обратно, как она со скрипом приоткрылась, и в комнату зашел Стэнли, неся с собой тазик с водой. Уставился на меня, явно не ожидая, что я пришла в себя, и даже шагнул за порог. О, я бы с удовольствием сказала ему пару ласковых, но проблематично говорить, когда во рту кляп.

Мальчишка тоже это понял и нерешительно приблизился, намочил принесенную с собой тряпку в тазике и потянулся ко мне. Я упрямо отвернулась, но Стэнли наклонился следом и обтер мне лицо. Затем настал черед обожженной руки — прохладная вода немного уменьшила боль.

— Мне жаль, — едва слышно произнёс Стэнли.

Я в ответ закрыла глаза. Видеть его больше не хотела. Поганка малолетняя!

Мальчишка ушел, и я попыталась развязать узлы на запястьях. Выгнуть руки так, чтобы нормально достать до веревки, у меня не получалось, я дотягивалась только кончиками пальцев, но не сдавалась и билась над веревками до следующего визита Ведьмы.

На этот раз она принесла поднос с вязкой подгоревшей кашей и чашку с чаем. Поставила его мне на колени, вытащила кляп и развязала правую руку.

— Поешь, — вполне миролюбиво предложила она.

Рука у меня затекла и так дрожала, что ложка выпадала из пальцев, размазывая кашу по всему подносу, но отказываться от еды я не стала. Мне нужны были силы. Если в каше отрава, меня ей так и так накормят. Не сидеть же голодной.

— Ты сейчас такая милая, тихая и спокойная. Это навевает ностальгию. — Когда я доела, Ведьма забрала с моих колен поднос, но связывать меня снова не спешила, подтянула к себе второй стул и уселась напротив, подперев подбородок рукой. — Помнишь те времена?

— Нет. Я ничего о себе не помню. — Я надеялась, что получится заболтать Ведьму, и она забудет о кляпе.

Так и вышло, похитительница была настроена на разговор. Накрыла мою руку своей, будто мы были лучшими подругами.

— Жаль, что ты потеряла память. Ты, наверное, винишь в этом меня. Но, поверь, когда ты попала в мой дом, то уже ничего не помнила. — Она стряхнула с моего рукава невидимую глазу пылинку. — Неужели в школе тебе ничего не рассказали? Может, и об отце не говорили? — Она вопросительно взглянула на мое вытянувшееся лицо и рассмеялась. — Нет? Вот это поворот!

— А что мне должны были рассказать? — Я подозревала, что ответ мне не понравится, но не могла не спросить.

— Хотя бы назвать его имя. Впрочем, я уверена, ты слышала его много раз. Винсент Гонт. Да-да, тот самый, по учебникам которого до сих пор учат в школе. Я работала с твоим отцом, мы вместе изучали Прорывы. Я, он и Корн. Бедняга Корн… Что, и его не помнишь? Мы устраивали посиделки у вас дома. Ты была вот таку-усенькая, — она опустила руку к полу, где-то на ярд в высоту.

Получается, она знала меня с самого детства? И Корн знал!

— Твой отец был великим человеком, — продолжила Ведьма, а её взгляд затуманился. На губах появилась мягкая, несвойственная ей, настоящая улыбка — как при воспоминании о ком-то действительно дорогом. — Гений, который стоял над обычными смертными. Его идеи казались безумством, а он воплощал их в явь! Это он придумал, как выращивать кукол. Хотел найти способ обмануть смерть.

— Но зачем?

Не хотелось верить, что отец приложил руку к экспериментам Ведьмы и был готов превращать людей в бездушных марионеток. Если он разрабатывал эту теорию, то должен был понимать, к чему приведут его изыскания. Нет, я не хотела такой правды!

— Он делал это ради твоей матери, — ответила Ведьма на мой вопрос. — Дневал и ночевал в лаборатории, проводил эксперименты, в том числе над собой. Он не хотел принимать её смерть.

Смерть? Значит, мама… Я дернулась, порываясь встать. Можно было сколько угодно убеждать себя, что мне плевать на биологических родителей, но в глубине души я всегда надеялась с ними встретиться. Спросить, почему они отдали меня Ведьме. Просто услышать их голоса. Но теперь я даже мечтать об этом не могла!

— Мама…

— Она умерла при твоем рождении, — печально произнесла Ведьма и сжала мою руку. — Тяжелые роды, сильное кровотечение — врачи не смогли её спасти.

Я сглотнула. Меня как оглушило. Я не знала маму, не помнила её, но для меня она умерла именно сейчас. По щекам катились слёзы, и я не пыталась их сдерживать.

Ведьма встала и отступила от меня.

— Я любила Винсента.

Ее последние слова стали ушатом холодной воды. Я подняла голову. Она не лгала, не смеялась. Холодная и равнодушная, Ведьма смотрела на меня сверху вниз, и в ее глазах отражалось столько же боли, сколько в моих.