Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

Доношу Вашему Высокоблагородию, что, прибыв 28 сего октября в город Гельсингфорс, согласно Вашего приказания, основанного на телеграмме штаба командующего Балтийским флотом от 26-го того же октября за № 2874, я, ввиду экстренного выхода названного штаба в море, лишен был возможности немедленно направиться в таковой, но радиограммой с моря был предупрежден, что ввиду крайней необходимости начальник штаба командующего флотом просит меня выждать возвращения штаба.

30 октября, по возвращении штаба в Свеаборг, после Высочайшего посещения Морской крепости императора Петра I, я был принят на линейном корабле «Севастополь» начальником штаба командующего флотом контр-адмиралом Григоровым[182] и старшим флаг-офицером, старшим лейтенантом Петровым[183], которые, изложив мне создавшееся ныне на кораблях положение, ввиду происшедших событий, просили меня принять труд по расследованию причин возникновения брожения на судах и обнаружению лиц, коими инспирировались возникшие беспорядки, причем адмиралом Григоровым было высказано предположение, что лица ведущие пропаганду находятся на берегу. При этом адмирал Григоров сообщил мне, что на «Гангуте» матрос Гвардейского экипажа Петров кричал, возбуждая команду по отношению к вице-адмиралу Керберу: «Бей его»[184]. На крейсере «Рюрик», команда при вызове караула для отвода арестованных на «Гангуте» матросов, хотела силою воспрепятствовать названному караулу следовать для исполнения своего долга, в предположении, что караул вызывается для немедленного расстрела. Что по имеющимся сведениям инициатива всех беспорядков исходит с линейных кораблей «Император Павел I» и «Андрей Первозванный», что брожение идет во всех почти командах и, что возможно ожидать дальнейших выступлений матросов ввиду крайнего их возбуждения. Ближайшими причинами, которые выяснились как при самих беспорядках, а именно при предъявлении матросами их требований, так и из произведенных предварительно опросов являются, якобы, немецкое засилье, т. е. обилие офицеров с немецкими фамилиями во флоте, а потому немедленное удаление таковых с судов, а также улучшение пищи.

Признав, что во флоте действительно имеется более 30 процентов офицеров немецкого происхождения, которые в силу свойств своего характера весьма часто бывают слишком сухо формальны с подчиненными им нижними чинами, что многие из офицеров ведут себя с недостаточным тактом, адмирал Григоров признал также, что требование об улучшении пищи есть только простой предлог для производства беспорядков, так как пища на всех кораблях не оставляет желать ничего лучшего. При этом мне было высказано, что если бы для этого потребовалось восстановить практиковавшийся ранее, при адмирале Эссене, способ освещения настроения судовых команд при посредстве осведомителей из числа матросов, то на таковой способ, как единственно могущий вполне раскрыть все то, что творится на кораблях, Штаб командующего флотом пойдет с полной готовностью.

Высказав все вышеизложенное, адмирал Григоров передал мне, что командующий флотом поручил ему по предварительном совещании со мною просить подлежащее начальство о командировании меня в Гельсингфорс для принятия мер к прекращению пропаганды на судах.

На высказанные адмиралом Григоровым предположения о моем командировании в Гельсингфорс для производства всестороннего обследования причин брожения в судовых командах, я с своей стороны изложил адмиралу Григорову настоящее положение дела, причем указал, что о готовящихся событиях морским районом в представлявшихся по мере поступления агентурных сведениях неоднократно указывалось, равно как и о ближайших причинах, или вернее предлогах брожения. Что полное освещение деятельности лиц, ведущих пропаганду на судах, не могло быть осуществлено ввиду того, что внутреннего агентурного освещения в судовых командах не имеется, так как это строго воспрещено имеющимися циркулярами бывшего товарища министра внутренних дел свиты Его Императорского Величества генерал-майора Джунковского, что сведения поступающие от наличной агентуры лишь только соприкасающейся с матросской средой, которой в свою очередь строго внушено, ввиду возможности впадения в провокацию, самой не вести с матросами разговоры на политические темы, а допущено лишь выслушивать то, что говорится ими, или передается от других лиц о настроении матросской среды. Что по поводу восстановления агентуры на судах из числа матросов я могу только высказать, что ввиду вышеуказанного циркуляра вопрос этот может быть разрешен только путем соглашения со стороны морского и министра внутренних дел; возбуждение же ходатайства о моем командировании через подлежащее начальство, т. е. через главнокомандующего Северным фронтом, едва ли приведет к практическим результатам, так как командировка моя при отсутствии агентурной осведомленности на судах не может принести никакой пользы, а потому и будет бесцельной.