Призраки прошлого

Лисицын мягко, как неразумному дитяте, улыбнулся:

– Знаешь, в чем разница ожогов от кислоты и щелочи? Щелочь – она разъедает, оставляя язву, которая растет, пока химикат не сработается. Ну, или не смоется. А кислота обугливает кожу и глубоко не проникает, оставляя поверхностный ожог. Только в любом правиле есть исключение, – Сергей ласково погладил рукой бочку. – И вот оно!

– И что с того?

– Ничего. Совсем ничего. Плавиковая кислота – она слабенькая, но работает оригинально. К примеру, в отличие от других кислот растворяет стекло. Потому и хранят ее исключительно в пластиковой таре. Но это так, частности. Нам сейчас важнее другое. Эта штука впитывается в кожу, не обжигая ее, проникая внутрь. А вот мясо она растворяет, и весьма охотно. Макнешь палец – и будет вместо него мешочек из кожи, заполненный гноем. Ощущения можешь представить сама. Так вот, если мы не договоримся, я макну тебя в ту бочку и посмотрю, как ты раскисаешь. Что скажешь, красавица?

– Ты это… правда, что ли? – шепотом спросил у него Сэм. Вот умник, не подумал даже, что слух у кицунэ, как, впрочем, и у всех оборотней намного острее человеческого, и она сейчас слышит их разговор так же хорошо, как если бы они тут кричали в голос. Впрочем, неважно.

– Правда, – ответил Лисицын, даже не пытаясь понизить голос. – Я, конечно, знаю сам процесс чисто теоретически, вживую не наблюдал, однако последствия как-то видел. Зрелище, я тебе скажу, не для слабонервных.

– Так для чего эту дрянь используют?

– Да много где… Впрочем, ты разве ей не пользовался?

– Видел ее, не раз. А вот использовать не приходилось. Ты меня удивил, честно.

– Это хорошо. Но если удивил, то надо подумать, куда ее налить. Или днище выбить? Нет, лучше налить, неизвестно, что за эти годы случилось с пластиком, а кислота эта еще и ядовита. В смысле даже пары вдыхать не рекомендуется…

То, что он рассказал Сэму, и впрямь было правдой. Ее поведал Лисицыну во время того приснопамятного расследования один слегка помешанный на своей работе инженер. Так что все правда, кроме двух вещей – во-первых, в бочке была совсем другая химия, ни разу не кислота. Не факт, что безвредная, но и не такой уж монстр. Ну и, во-вторых, Сергей даже в мыслях не допускал, что будет купать женщину в подобной отраве. Кто бы она ни была, чем бы ни занималась, подобного уж точно не заслужила. Вот только это ей знать было совсем необязательно. Как раз наоборот, нужно было, чтоб она поверила в услышанное. И, судя по мутному ужасу, расплывающемуся в глазах японки, ему это удалось.

Обо всем этом он рассказал только сестре, спустя пару часов, у костра, заедая наспех приготовленным бифштексом реквизированный у ученых коньяк. А то девчонка, наблюдавшая весь процесс, от связывания пленных до допроса, все это время ходила как потерянная. Но сейчас в «русского монстра» поверили все, и когда «кислота», маслянисто булькая, хлынула в найденный неподалеку практически не заржавевший бак, смотрели на обычную с виду жидкость с ужасом. А пару минут спустя, когда двое орков – Бакомбо прислал несколько пленных под охраной своих парней малость прибраться, ну и помочь, если что, не самим же заниматься грязной работой – с видимым злорадством на рожах подняли кицунэ, та завопила, переходя тональностью в ультразвук и извиваясь, словно гигантский червяк… В общем, женщина от страха на грани безумия выложила все. Не такая уж она была несгибаемая, дочь самурая…

Увы, знала она не так и много. Скорее, даже наоборот. Невысокого ранга агент японской разведки, после войны оставшаяся не у дел и удачно, как она считала, свалившая с родных островов. Камнефф действительно был тем, кем выглядел – богатым путешественником. Идеальный пропуск в новую жизнь. И когда, будучи в Японии, снял местную красотку на двадцать лет моложе себя, даже не думал о засланных казачках. В самом деле, с предельно обнищавших и год от года балансирующих на грани голода задворок мира свалить хотели бы многие. Только вот остальной мир, памятуя о том, насколько это беспокойный народ, принимать их отнюдь не жаждал.

В принципе, у них неплохо складывалось. В компании миллионера Кэрри за полгода успела побывать на двух континентах, продемонстрировать ему, как она хороша. Во всех смыслах – и в койке, и как помощник в делах. Глядишь, и до чего-то большего бы дошло. Только вот неделю назад выяснилось, что бывших агентов не бывает. С ней вышли на связь, благо интернет в этих местах хоть и паршиво, но работал, и передали приказ об уничтожении американской экспедиции. Как? Это никого не волновало, крутись, как знаешь. И отказ не предусматривался – Кэрри слишком хорошо знала, что с ней будет. «Живые позавидуют мертвым» – это не метафора, а реальное положение дел.