Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

А теперь осталось рассказать о наказании, понесенном Жанной де Валуа де ла Мот. Когда она узнала, что кардинала оправдали, с ней случилась истерика. В силу своей испорченности Жанна гораздо тяжелее переживала удачи других людей, чем собственные неприятности. Она чувствовала себя глубоко уязвленной тем, что кардинал, который всегда относился к ней с рыцарской галантностью и добротой, благополучно избежал опасности, которую она навлекла на его голову.

Двадцать первого июня 1786 года тюремные надзиратели разбудили Жанну в пять часов утра. Она думала, что ее вызывают на какой-то новый допрос, и не хотела вставать. Наконец с большим трудом поднялась и в сопровождении надзирателей спустилась во двор, где ее уже ждали четверо дюжих палачей с двумя подручными. Ее схватили и потащили на помост, находившийся в центре тюремного двора. Жанна отбивалась изо всех сил, изливая при этом потоки брани на своих мучителей, но ее заставили встать на колени, чтобы выслушать приговор. Услышав о наказании плетьми, она в гневе вскричала:

— Вы с ума сошли! Да знаете ли вы, что во мне течет кровь ваших королей?

В этот ранний час во дворе тюрьмы собралось около трехсот человек. Они стали свидетелями ужасной сцены: с яростно сопротивлявшейся женщины сорвали одежду, и плеть палача опустилась на ее плечи — раз, другой, третий…

Но Жанна все еще не сдавалась. Когда палач поднес к ее плечу раскаленное железное клеймо в форме буквы V («voleuse» — воровка), она с утроенной силой начала вырываться из державших ее крепких рук и даже умудрилась так укусить за плечо одного из своих мучителей, что у того сразу брызнула кровь. И только когда раскаленное железо коснулось ее тела, она, издав нечеловеческий крик, потеряла сознание.

Жанну отвезли в больницу при тюрьме Сальпетриер, в которой ей предстояло отбывать срок заключения. Там ей выдали арестантскую одежду и заставили вынуть из ушей золотые серьги, которые заключенным носить не полагалось. Один врач предложил ей за них двенадцать ливров. Жанна, которая до сих пор хранила молчание, погруженная в свои мрачные мысли, внезапно очнулась.

— Что? Двенадцать ливров? Да одно только золото, из которого они сделаны, стоит гораздо дороже.

Она не позволила себя обмануть.

Вскоре привели в исполнение и вторую часть приговора: в пользу государственной казны пустили с молотка всю движимую и недвижимую собственность де ла Мотов в Бар-сюр-Об.

В лучшие времена во французском королевстве нашли бы способ незаметно переправить скандальную узницу Сальпетриера в мир иной. Ни одна из истинных властей предержащих никогда не оставила бы в живых свидетельницу своего позора. Но Старый режим уже был слишком слаб, чтобы постоять за себя.

И дело кончилось тем, что через некоторое время Жанна с помощью какой-то доброй монахини легко и спокойно сбежала из Сальпетриера. Монахиня снабдила ее всем необходимым и проводила со словами:

— Адью, мадам, остерегайтесь, чтобы вас заметили.

Она отправилась в Лондон, где ее встретил муж. Жили они, вероятно, на те средства, которые еще остались от продажи бриллиантов; кроме того, им, видимо, втайне помогали противники короля, в том числе — сам герцог Орлеанский. Но главным источником доходов для Жанны стало литературное творчество. Публика все еще испытывала жгучий интерес как к ее персоне, так и к Рето де Вилье, и они оба взялись за сочинение памфлетов и мемуаров.

Творческие способности Жанны не шли ни в какое сравнение с ее предприимчивостью и даром мошенницы. Литературного таланта у нее было не больше, чем у горничной, которая плетет бесконечные байки, перемывая косточки своим господам. Трудно поверить, что в ней текла кровь Валуа. Здесь все явственнее проступали плебейские черты Фигаро.

Самое известное ее произведение вышло в 1788 году в Лондоне и называлось так: «Самооправдательные мемуары графини де Валуа де ла Мот». С первых же страниц этой книги читатели с удивлением узнавали о том, что Мария Антуанетта вступила в связь с Роганом еще в Вене. Однако их отношения продолжались недолго, так как Мария Антуанетта променяла его на какого-то немецкого офицера. Уязвленное мужское самолюбие Рогана не вынесло такой обиды, и он повел себя бестактно по отношению к ней, чем вызвал ее гнев. Когда Мария Антуанетта оказалась в Париже, он попытался вновь вернуть ее расположение, но тут между ними встал граф д’Артуа.