Призвание

Можно было б на авось!..

Так надеялся, небось?

Не пройдёт!.. Помысли брат,

Вмиг с тобой разоблачат…

Нет, игра не стоит свеч…

Ты мою послушай речь! –

Восклицал Бекзат, привстав,

Руку кверху приподняв,

С кресла черного из кожи;

Пуговку своей одежи,

У горла нервно расстегнул,

К окну метнулся, распахнул

Он форточку. – Пусть воздух свежий

Охладит твой дух мятежный!

Чем всё время занят был?

По лицу я вижу – пил!

И душа живет, не вянет,

Пока гром с небес не грянет…

Митя, ты же не мужик,

Не глупец, не еретик,

Под единым Богом ходишь,

А себя дурьем изводишь!

В деле этом сам поможешь

Ты себе, и зря тревожишь

Своё сердце, душу мне.

Справишься во всем вполне,

Коль лениться перестанешь,

Из уныния восстанешь –

За учебники возьмись!

Где же знанию найтись?!

Если нет, тогда скрепись

И даяньем откупись!

Сам же знаешь, ведь не новость,

Проявивший хладнокровность,

Сдаст экзамен свой на пять

И улыбкой воссиять

Сможет снова, а коль нет –

На семь бед – один ответ! –

И окончив нараспев,

Да лицом побагровев,

Усевшись вновь, Бекзат кивнул,

Так заразительно зевнул,

Что захотелось спать и мне,

Ведь в час вечерний, при луне,

Сию картину вам вещаю,

Я, как и Ветрин, ожидаю,

Переживая с ним о том:

Он на коне иль под конем

То испытание пройдет?

Бывает жизнь и сильных – гнет!

Воображая, мот ходил,

Покой ногам не находил,

От входа в зал к окну слоняясь,

За мысль былую не цепляясь,

Ее отбросил – так решил,

И всхлипнув с болью: – Убедил! –

Он простонал ему. – Ты прав,

Нынче легок у нас нрав,

И даже хлеще в нашем веке

Поползновенье в человеке

На различные проступки,

Ухищренья и «уступки»;

Совесть черствая на боль –

Нет стыда! Меня уволь!

Не смогу и на полдела…

Совесть есть – не очерствела, –

«Завалюсь» иль заплачу –

Это мне не по плечу.

Наш декан, Лаврентий Палыч,

С ним проректор, Оскар Яныч –

Подлинные моралисты,

Мы ж с тобой – авантюристы!..

Прав ты – нас раскроют быстро,

В этом деле очень мглисто

Я себе представил всё…

Что ж придумать мне ещё? –

И «сухое» открывая,

В чаши щедро разливая,

Вновь Бекзата вопрошал,

Тот лишь изредка зевал. –

Выучить за малый срок?

Костью в горле поперек

Сей предмет, покой отнял,

В угол, так сказать, загнал.

В нем не смыслю ни «бельмеса»,

Доведу себя до стресса.

Подскажи! Что делать, брат?

Ну ответь же мне, Бекзат!

Обновив вина бокал,

Сонный Стужин отвечал:

–Митя мой! Иль грудь в крестах,

Али голова в кустах!

И тебе ль ноздрями хлюпать,

Неизвестность думой щупать.

Хватит, полно горевать,

Наглость Вам не занимать!

Как девицам строить куры,

Мы горазды пасть в амуры,

Вам легко и без труда

Вынуть рыбку из пруда.

Где любовь, то там про вас –

Настоящий ловелас!

А как характер проявить –

Учить конспекты, не хитрить,

Пред знаньем сделав реверанс,

Так сразу в сердце диссонанс!

Довольно, слышишь, душу рвать,

Сетовать на то, вздыхать…

День суетный на ногах

Я провел, с вина исчах,

В кресле чуть не засыпаю…

Не грусти, ведь я-то знаю –

Все наладится, поверь!

Время позднее теперь

Закрывает мои очи;

И луна взошла; и ночи

Мгла, смиряясь тишине,

Воцарилась в вышине!

Как прекрасен этот вид

Из окна… – А Митя спит,

Развалившись на диване.

Тихо всё… лишь горожане

Медленно бредут домой

По своей – прямой, кривой.

Глава 5

Скучен день до вечера,

Но делать было нечего…

Весь в заботах спозаранку,

И смирясь тянуть ту лямку –

Ветрин учит всё, зубрит

И «вгрызается в гранит».

Так давно он не трудился,

Пятый раз со строчки сбился,

Пролистав с десяток книг;

Стужин их из дома вмиг –

Не было в пути затору,

Притащил аж целу гору,

Сам же в город удалился,

В институт – туда стремился.

Время ветром мчится будто,

Где секунда – там минута,

Где минута – там и час,

Пролетает время враз.

Вечер встал, и день погас.

Митя в чтенье… Хладный квас

Пьет, ничуть не отвлекаясь,

Глубже в плед свой забираясь,

Он над книгой восседает,

Тяжко грудью воздыхает.

Много надо выучить,

Суть из текстов выудить –

Тяжкий труд и не простой,

Это вам не в «подкидной»

С ночи до утра играть

Али «лодыря гонять».

Тяжело дается, с боем,

Мысли ведь не ходят строем,

Все несутся напролом,

Напрямик и на излом…

Много книг он прочитал,

Столь мудреных, и вобрал

В них понятие понятьем,

Но в понятье восприятьем

Здесь одним не обойтись,

Мысли в кучу собрались.

Митя злится, лицом рдеет,

А с окна прохладой веет.

«Там свобода, здесь тюрьма!» –

Мыслей море, цела тьма

Мимолетных возникают,

В голове его витают, –

Ветрин мучаясь, молчал,

Так в себе он рассуждал:

«Со вчерашнего болит,

Может это больше злит?»

За вопросом зрел вопрос,

И к черте – почти хаос

В голове: «Какой же черт

Дернул стать экономистом?

Может лучше трактористом?!

Выйти в рань в широко поле…

Хорошо дышать на воле,

Взор уставив в чисто небо,

И пахать!.. Всем хватит хлеба!»

Этим чувством сердце дышит,

Разум только не услышит.

Он продолжил горевать

И с собою рассуждать:

«Вот вчера сказал мне Стужин,

Друг мой милый, с ним я дружен:

«Проявив чуть хладнокровность…»

Сам я знаю, что не новость,

Только на прямую – нет!

Принесешь себе лишь вред!

Здесь бы надо чрез знакомых,

Ну а где найти мне оных?

Так что будем лес рубить

И деревия валить…

Только бы сподобил Бог –

Я бы смог, я знаю, смог!»

Вдруг звонок раздался громкий,

В трубке голос тонкий, звонкий:

– Митя, ты куда пропал?

Телефон свой отключал?

Где я только не искала,

Заходила и стучала