Призванный хранить

Лекарь появился на следующий день к вечеру — он приехал в сопровождении Лозы на ладной каурой кобылке. Ещё двух лошадей вели в поводу. Антон подумал, что Аккер заплатил за них немалые деньги: в горах только лошади имеют цену. Лошади, оружие и хорошая обувь.

Сильнее всего лекарь походил на епископа. Или архимандрита, или на самого Папу Римского Григория Третьего — столь он имел гордый и внушительный облик. Высокий, седобородый, с большими проницательными глазами и длинными сухими руками, он держался исключительно прямо, что заставило Антона заподозрить у него радикулит. Он неспешно слез с седла, кинул сумку Лозе и, не поздоровавшись, буркнул:

— Показывайте.

Баттхар дышал тяжело, через раз. И боялся лишний раз пошевелиться: плечо жестоко казнило при малейшем движении.

— Развяжи, — приказал лекарь Асмик.

Та присела рядом с царевичем и осторожно, как могла, освободила рану.

— Какими травами пользуешь? — грозно спросил старец.

— Сок давлю из пихтовых иголок, — ответила девушка. — Смешиваю с борец-травой...

Старик кивнул.

— Правильно. Главное — стрела была, кажется, не отравлена. Встанет твой больной, никуда не денется, — и вдруг усмехнулся почти по-доброму: — Кто же тебя, красавица, выучил обращаться с борец-корнем? Злое зелье.

— Аккер, — тихо сказала Асмик, глядя в сторону.

— Ну-ну, — лекарь с кряхтением разогнулся и вышел за порог. Поманил Аккера сухим пальцем, а когда тот подошёл — вполголоса проговорил:

— Всё неймётся тебе? Подвигов ищешь?

— О чём ты? — не понял горец.

Глаза старца грозно вспыхнули из-под насупленных бровей.

— О мальчишке. Где ты его подобрал?

— В селении, что внизу по реке. Вчера там Чёрный Тамро побывал — слыхал о таком?

— И что?

— Повздорили, — исчерпывающе объяснил Аккер. — Помер Тамро. Купался в речке — и утонул.

— А юноша, стало быть, оттуда, из селения?

Горец кивнул. Лекарь пристально посмотрел на него, хотел было рассердиться, но передумал. Пожевал бескровными губами и изрёк:

— Нос ещё не дорос мне врать. Я твоего отца младенцем помню. И тебя с братом, когда вы под стол пешком ходили. Мальчик-то, похоже, из аланов? Рубашка на нём точно аланская. И живёт он у тебя долго — может, седмицу, а может, две. Я подозреваю, ты прячешь его от кого-то. Да, видно, плохо прячешь, если парень налетел на стрелу. Я прав?

— Рана у него серьёзная? — резко спросил Аккер.

— Ты воин, — хмыкнул лекарь. — Тебе ли не знать о ранах. Да и твоя девочка тоже кое-что смыслит. Зачем меня звал?

Горец промолчал, и старец ответил сам себе:

— Затем, что ты боялся. Вдруг та стрела оказалась бы с ядом? Вдруг ты сам проглядел бы болезнь или девочка что-нибудь напутала, готовя зелье? Тебе было страшно лечить его самому, вот ты и позвал старого Чохори. И после всего ты снова скажешь, что у тебя в хижине лежит простой сын пастуха или крестьянина из деревни? — Он вздохнул. — Ладно. Сегодня уеду, делать мне здесь нечего. Через три дня пришлю ученика. Он посмотрит, что и как.

— Остался бы, Чохори, — предложил Аккер. — Ночь на дворе, а путь неблизкий.

— Ночь, — невесело усмехнулся старец. — Пусть уж лучше ночь застанет меня в дороге, чем в твоей хижине, когда её подпалят с четырёх сторон... Я прожил долгую жизнь. И, уж прости, хотел бы умереть в своей постели.

Он крякнул от натуги, залезая в седло, тронул коня пятками и убыл, не попрощавшись, даже не оглянувшись. Аккер долго глядел ему вслед. Антон подошёл, постоял рядом и обеспокоенно спросил:

— А он нас не выдаст?

— Не знаю, — ответил горец.

Ученик грозного старца прибыл, как и было обещано, через три дня. Он был молод и, похоже, очень стеснялся своей молодости, поэтому разговаривал нарочитым басом и старался ступать медленно и важно. И при каждом удобном случае поглаживал едва проклевывающиеся усики. Завидев Асмик, он буквально раздулся (не хватало лишь павлиньего хвоста) и начальственно отдал Антону холщовую сумку.

— Я привёз кое-какие травы. Будешь готовить отвар, как укажу. Да гляди, не перепутай!

И шёпотом добавил:

— Красивая девочка. Твоя?

Антон молча отвернулся. Ученик лекаря понял это по-своему, хитро подмигнул и протиснулся в хижину, где возле постели Баттхара сидела Асмик. Через полминуты они уже ворковали о чём-то — вернее, ворковал ученичок, доверительно положив лапу на плечо девушки (ни дать ни взять проспиртованный врач из районного морга — перед млеющей от смущения медсестричкой). Сейчас телефончик попросит, сердито подумал Антон и поднялся на ноги.

— Ты куда? — бдительно спросил Лоза.

Антон буркнул, не оборачиваясь:

— Пойду пройдусь.

— За день не набегался? — притворно-участливо осведомился мальчишка.

Антон не ответил.