Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев

Поднимаюсь по лестнице и оказываюсь в детской, мгновенно ощутив то же самое, что и в прошлый раз. Разве что мягче, осторожнее. Если в первый мой визит видение точно пытались навязать, то теперь предлагают вежливо и с большой надеждой.

Именно надежду ощущаю особенно остро и... не могу отказать.

Глава 17. Здравствуй, папа! Я так скучала по тебе

Я в собственной комнате. Пристально вглядываюсь в каждую вещь, пытаясь узнать или вспомнить. Обхожу неспешно по кругу. Провожу ладонью по бортику детской кроватки, подбираю с пола пропыленного игрушечного дракончика, ощущая что-то сродни щекотке между лопаток. Подхожу к столику с детскими рисунками, перебираю пальцами пожелтевшие от времени листы, складываю стопкой.

Воспоминания где-то здесь. Они рядом, но словно за тонкой стеной. За гранью, которую никак не могу преодолеть. И я стараюсь снова и снова. Прикасаюсь к стенам, перебираю выпавшие из поваленного на бок книжного шкафа безделушки. Заглядываю в небольшую гардеробную. Верчусь вокруг своей оси, разглядывая украшенный лепниной потолок. Отодвигаю в сторону остатки единственной уцелевшей на окне занавески на оторванном с одной стороны карнизе.

Длинная, с большим запасом ткани, должно быть, раньше она красиво драпировалась, но теперь просто валяется пыльным комом. Под ворохом ткани обнаруживается довольно толстая книга. Наверное, выпала из шкафа и отскочила сюда по натертому паркету, да так и осталась лежать никем не замеченной?

Нет, это не книга!

Подбираю с пола старый альбом с магическими снимками. Черно-белые картинки, на которых движения или нет, или оно минимальное. Присесть здесь некуда, и с колотящимся сердцем я опускаюсь прямо на пол, не заботясь о чистоте рабочей формы. Пристраиваю альбом на коленях.

На первом снимке мама. Я никогда не видела ее раньше, но узнаю с первого взгляда. Пожалуй, здесь ей столько же, сколько сейчас мне или чуть меньше. Она потрясающе красива в форме академии, с черными, прямыми как у Гейл Мандрейдж, волосами и отличной фигурой. Держит в руках огромный букет белых цветов и ослепительно улыбается.

На мгновение отрываю взгляд, чтобы отдышаться и справиться с подступившими к горлу слезами. Кое-как беру себя в руки и листаю альбом дальше. Тут везде мама: одна и с друзьями. На балу в шикарном белом платье и в день выпуска с черным, тисненым золотом дипломом в руках, таким же как мой. В новенькой форме императорского призывателя, пока еще не алой, а бордовой, на прогулке. И везде-везде с неизменной улыбкой и уверенным взглядом.

Ближе к середине альбома снимки становятся четче, на них появляется движение. Вот какой-то красивый адепт целует маму в щеку. Вот мама машет кому-то рукой. Вот держит за руку... бабушку? Пожилая утонченного вида женщина и мама очень похожи. Достаю его из креплений и ищу подтверждение на обороте.Так и есть.

Теперь проверяю наиболее интересные снимки, но далеко не все из них подписаны. Мне везет в руках один из немногих. На нем худая остроносая брюнетка сдержано кривит губы, словно стесняясь смотреть в кадр. Ее за плечи обнимает Риэлла Андери, открыто улыбаясь. И подпись гласит: «Я и Мардж».

— Мардж? Марджери Кроу? Тетя?

Дальше Мардж с Риэллой попадаются вместе чуть чаще, но не рядом. Самый последний снимок в альбоме — свадебный. И первый, где я вижу отца.

Высокий мужчина с темными волосами, внушительной фигурой и мужественными чертами лица снят вполоборота, и смотрит только на самую красивую во всех мирах невесту. Лишь на миг он поворачивается, чтобы ослепительно улыбнуться в кадр, сверкнув темными глазами, а затем нежно целует маму в губы.

У меня дух захватывает от романтичности сцены, и я жалею, что на снимке нельзя остановить время и рассмотреть его как следует. Просмотрев эту пантомиму несколько раз, выдыхаю:

— Вот на кого я похожа! Вот почему так мало сходства с мамой. А я, оказывается, папина дочка.

И в этот миг точно легкий ветерок гладит меня по волосам.

— Кто здесь? — отчего-то прикосновение кажется таким родным и знакомым, что не могу сдержаться: — Папа?

Глупость. Безнадёжный порыв. Ответа я не жду, понимая, что скорее всего это балуется призрак, встречи с которым я так опасалась, но он неожиданно звучит в моей голове:

— Я, Ириска... Я здесссь... — шелестит приятный мужской голос словно издалека.

От неожиданности вскакиваю на ноги. Позабытый альбом падает из моих рук и закрывается, но в тот же миг неведомо взявшийся откуда-то порыв ветра принимается одну за одной перелистывать страницы, стремительно переворачивая каждую, пока не останавливается на той самой. Изображение на ней замирает, как я и хотела, и я гляжу отцу в глаза.

— Смотри, Ириска. Смотри внимательно, дочка. — говорит мне изображение отца со снимка и указывает движением головы куда-то в сторону.