Призыв (ЛП)

Это было невыносимо: его пальцев было недостаточно. Она чувствовала себя слишком пустой, ее тело жаждало его с такой силой, что не оставалось ни одной разумной мысли. Она потянулась к нему, сжала пальцами его острый подбородок и заставила поднять на нее похотливый взгляд потемневших глаз.

— Что ты со мной сделал?

Он облизнул губы.

— Пока ничего, голубка. Но то, что я собираюсь сделать, должно тебя пугать.

А потом он поднялся, отпустил ее ноги, чтобы они безвольно свисали с края алтаря. Расстегнул штаны, и, когда его член освободился, она почувствовала, как глаза расширились от шока, страха и тоски. Она бессознательно подалась назад, и тени скользнули вверх по алтарю, обхватывая ее запястья и вытягивая руки над головой, удерживая ее на месте.

Он смотрел на нее сверху вниз, как дикий зверь на наконец-то загнанную добычу.

— Я собираюсь трахнуть тебя, Гермиона. Я собираюсь осушить тебя, — он раздвинул ее дрожащие колени, массивный член полностью встал, подпрыгивая между его мускулистыми ногами, сочась толстой каплей предэякулята из темной щели. — Я буду трахать тебя, пока ты не истечешь кровью.

Он сжал ладонью свой член и провел по стволу пару раз. Смазка капала с головки на промежность, где смешивалась с ее собственными выделениями.

— А потом и я выпью эту кровь.

Она ахнула, выгибая спину в тщетной попытке вырваться, когда он приставил головку ко входу во влагалище. Но не было спасения от сверхъестественных оков на ее запястьях или от стальной хватки его руки на ее колене, не дающей свести ноги.

— Блядь… — прошипел он, протискивая набухшую головку в нее. Ее мышцы протестующе сжались, отчаянно пытаясь изгнать чужеземного захватчика. Он тяжело сглотнул, адамово яблоко подпрыгнуло. Он толкнулся глубже, не отводя взгляда от того, как член погружается внутрь.

Гермиона застонала, вздрогнув, когда толстая головка уперлась в плеву. Одной рукой он крепко держал ее за колено, а другой скользнул вверх, чтобы схватить за бедро. Именно в это мгновение Гермиона посмотрела на нее и перехватила его полный желания и голода взгляд, от которого у нее сперло дыхание.

Он толкнулся, прорывая барьер.

Она закричала, запрокинув голову, и слезы потекли из-под ее темных ресниц.

Он продвигался все дальше и дальше, и еще дальше, это казалось бесконечной пыткой, пока не проник в ее лоно целиком. Она напряглась, сжимая его, держа словно в тисках, словно инстинктивно хотела выдоить полностью.

Она задергалась в путах, извиваясь под ним. Рука на ее бедре сжалась.

— Тс-с-с, сейчас все пройдет, Гермиона. Уже все, — от его слов она прекратила реветь, только тихо и невнятно захныкала. — Ты моя. Больше не за что бороться.

Его рука скользнула вверх по ее телу, утерла слезы. Она смотрела на него, чувствуя пульсацию его члена внутри себя, ровную и сильную по сравнению с ее собственным бешеным стуком сердца. Его пристальный взгляд держал ее в плену.

— Отдайся мне и позволь показать, как прекрасно бессмертие.

Она медленно выдохнула, когда чувственное тепло и эйфория пронзили ее тело, заставляя сжаться сильнее вокруг него. Она застонала, подаваясь бедрами навстречу, прижимаясь своим тазом к его.

Откуда-то из его груди послышалось урчание, когда он, сжав ладонью ее горло, наклонился и накрыл губы яростным поцелуем. Снова и снова он толкался в ее тугое нутро. От боли остались лишь воспоминания, как и о ее девственности, и Гермиона подавалась навстречу его бешеным движениям, отчаянно желая получить что-то.

Тени, держащие ее за запястья, исчезли. Его сильная рука скользнула ей под талию и приподняла, прижимая ее к своей мускулистой груди. Он заставил ее ноги обвиться вокруг его бедер и поднял ее с алтаря. Он развернулся, не выходя из нее: сам сел на мрамор алтаря и притянул Гермиону к себе, заставив опереться коленями по обе стороны от себя. Так он входил в нее под другим углом и, казалось, проникал еще глубже.

Она застонала в поцелуй, едва ли не задыхаясь: его большие ладони направляли движение ее бедер, помогая найти ритм, позволяя ей перехватить контроль.

— Вот так. Именно так, — выдохнул он ее в губы.

Она почувствовала себя приободренной новым положением. Положив руки на его широкие плечи, она стала двигать медленно двигать бедрами, наслаждаясь ощущением погружающегося в нее члена, тем, как дрожат и покалывают стенки, когда он выходит. Удовольствие прокатывалось по всему ее телу.

А потом его рука запуталась в кудрях, откинув ее голову назад, когда его клыки царапнули чувствительную кожу шеи. Ее глаза снова закатились.

— Давай, кусай, — Гермиона не узнала свой хриплый от вожделения голос.

Он тихо засмеялся, прижимаясь губами к горлу, отчего голос казался чужим, а затем лизнул кожу под ухом. Она сглотнула, хватая ртом воздух, а затем задохнулась в экстазе, когда его клыки вонзились в ее плоть. Вспышка боли сменилась тем же эйфорическим жаром, что и раньше, заставляя ее мышцы раствориться в нем, ее бедра замедлились, когда она купалась в этом ощущении.