Про что щебетала ласточка Проба "Б" (СИ)

-- Все идетъ превосходно! вскрикнулъ онъ, встртясь съ Вольнофомъ.-- Вотъ ужъ съ часъ, какъ его голова совершенно ясна. Я не пробовалъ пробраться къ нему,-- ибо думаю, что не смотря на это, все таки надо отстранять отъ него самое малйшее волненіе; но я говорилъ съ Даутербахомъ -- тотъ въ большомъ гор. Онъ ожидалъ воспаленія мозга -- и вдругъ видитъ, что оно отъ него ушло. И Селльену, сравнительно говоря, хорошо, сегодня я могу хать домой съ облегченнымъ сердцемъ. Какъ рада будетъ моя жена! Я можетъ быть привезу ее завтра. Ваша супруга уже дала свое позволеніе на это. Итакъ, до свиданія, господинъ Вольнофъ, до свиданія!

-- Чистокровная лошадь этотъ рыжій меринъ, сказалъ трактирный слуга, глядя вслдъ скачущему въ галопъ всаднику,-- а все же онъ дрянь насупротивъ того жеребца, на которомъ онъ прізжалъ въ воскресенье ночью; вотъ-та такъ капитальная лошадь!

Взоръ Вольнофа также слдилъ за стройнымъ всадникомъ, такъ спокойно и увренно сидвшемъ въ сдл. "Если онъ такой мерзавецъ, какимъ я его считаю, плохо ему придется. Надобно сдлать такъ, чтобъ Готтгольдъ ничего не замтилъ; это страшно взволновало бы его, да къ тому же еще безъ основанія. Я по крайней мр, хочу найти "основаніе поврне" {Слова Гамлета, когда онъ хочетъ испытать братоубійцу Клавдія театральнымъ представленіемъ этого убійства на сцен.}. Конечно, для этого не годится драма; силокъ, въ который попался бы этотъ мошенникъ, долженъ быть похитре сдланъ".

Готтгольдъ протянулъ своему другу, когда тотъ вошелъ къ нему, слабую, но не лихорадочную руку.

-- Возмите, сказалъ онъ,-- пощупайте сами. Теперь, этимъ рукопожатіемъ позвольте благодарить васъ за всю вашу любовь. Я не настолько былъ лишенъ сознанія, чтобы сквозь фантастическій безумный бредъ, который мучилъ меня, не узнавать, отъ времени до времени, вашего лица, всегда съ однимъ и тмъ же чудеснымъ выраженіемъ состраданія, о которомъ я буду вспоминать съ благодарностію всю свою жизнь.

Голосъ Готтгольда дрожалъ, въ глазахъ блестли слёзы.-- Это не болзненная слабость, сказалъ онъ,-- я признаюсь, что это такое: это могущественная сила новаго для меня чувства. Мн такъ рдко приходилось благодарить за т одолженія, какія оказываетъ намъ любовь. Та, которая для другихъ людей служитъ всю жизнь образомъ самоотверженной любви,-- мать умерла у меня такъ рано -- я едва помню ее; отъ отца отдляла меня, какъ я долженъ предполагать, непроходимая пропасть; и вотъ уже десять лтъ какъ я скитаюсь по свту -- тысяча различныхъ обстоятельствъ, тысяча различныхъ отношеній, постоянно ставятъ меня въ оживленныя сношенія съ людьми среди большаго кружка друзей, часто даже длаютъ средоточіемъ этого кружка, но не смотря на то, въ сокровенной глубин моей души я все таки одинокъ -- одинокъ и жажду любви; и эту-то любовь далъ мн, такъ поздно, человкъ который увидалъ меня первый разъ всего нсколько дней тому назадъ, котораго я также до тхъ поръ никогда не видалъ и не имлъ съ нимъ ничего общаго кром самыхъ обыкновенныхъ дловыхъ отношеній.

Серіозное смуглое лицо купца выражало глубокое внутреннее волненіе, когда посл короткой паузы онъ съ какимъ-то особеннымъ мягкимъ и тихимъ выраженіемъ, составлявшимъ отличительную черту его голоса, сказалъ:

-- А что если я васъ, а вы меня видли въ первый разъ не нсколько дней тому назадъ; что если я качалъ васъ на рукахъ, когда вы были четырехъ-пятилтнимъ мальчикомъ,-- если участіе, которое я въ васъ принимаю, основывается на боле глубокихъ причинахъ, чмъ наши дловыя отношенія,-- если оно связано со всмъ, что составляло поэзію и блескъ моей жизни: что тогда, мой милый молодой другъ, что тогда?

-- Вы знали мою мать? спросилъ Готтгольдъ, полный ожиданія,-- вдь вы должны были ее знать!

-- Я зналъ ее и любилъ. Знать ее и любить -- значило для меня тогда одно и то же, да даже и въ эту минуту это кажется мн такъ же тсно связаннымъ какъ свтъ и тепло.

-- А моя мать -- любила васъ? Откройте мн это, разршите мн загадку насчетъ отношеній моихъ родителей, которую я и теперь еще не могу ршить.

Вольнофъ покачалъ головой.-- Нтъ, нтъ, сказалъ онъ,-- этого не было; и если одну минуту мн и казалось такъ, то это именно былъ обманъ моихъ чувствъ,-- и я, хотя и съ болью въ сердц, считаю гордостью моей жизни, что я не допустилъ этому обману ослпить меня, что онъ не помшалъ мн разглядть тотъ суровый путь, но которому заставлялъ меня идти мой долгъ, моя честь.

-- Вы затемняете загадку, вмсто того чтобы разршить ее, сказалъ Готтгольдъ.