Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Испытывающий смешанные чувства Иванов повертел в руках замолчавшую, покрытую потными разводами от долгой болтовни звонилку, бросил её на диван. Принюхался, поправил треники и решительно направился в кухню, откуда разносились ароматы жареной рыбы и мяуканье внезапно оголодавшей Мурки.

– Я сдуру Лану в театр пригласил, – несобранно поделился он новостью с кицунэ, которая как раз обваливала очередной кусок в муке и, не глядя, хвостом отгоняла крадущуюся со спины кошку, мечтающую цапнуть хотя бы… всё. – А та такую бурю раздула, что голова кругом: и в костюме приди, и умытым, и веди себя по этикету, и…

– Конечно. Это тебе не по пивнушкам с клубами шляться. Это – мероприятие! – и не собираясь выражать поддержку домохозяину, на полуслове обрубила стенания девушка-лисичка. – Сходи-сходи, пусть тебя хорошему научат. Заодно и про вампира поговоришь в приятной обстановке…

***

Утро нового дня принесло новые заботы. От Фрола Карповича поступило указание провести рейд по строительному рынку, где, по его информации, завелась нечисть, ворующая у продавцов выручку.

Незамедлительно прибыв в царство саморезов, болтов и инструментов, обстоятельно переговорив с потерпевшими, инспекторы отказались от первоначальной мысли о том, что деньги просто воруются, без всякой нечисти.

Имелись у них ранее некоторые сомнения. Ведь где много людей с деньгами – воров всегда в избытке.

Причиной перемены убеждений послужило то, что в органы никто из представителей мелкого бизнеса не обращался, сомневаясь в эффективности официальных заявлений, да и трое из шести пострадавших были хозяевами, а не реализаторами. Какой им смысл самим у себя воровать? Ладно бы ради справки для налоговой или прочих структур, обожающих штрафовать за каждый чих во славу пополнения бюджета, так нет!

Пропавшие суммы оказались относительно небольшими – наученные горьким житейским опытом торговцы всю кассу при себе не держали, прятали в укромных местах, оставляя в карманах исключительно на размен.

К тому же, соседи по рынку возле каждого потерпевшего видели низкорослого представителя Средней Азии с одними и теми же приметами, почти вплотную подходившего к жертвам, а вот сами обворованные ничего подобного не помнили.

– Отвод глаз? – предположил Серёга, отходя в сторонку от последнего опрошенного.

– Может быть, – призрак пребывал в некотором смятении от услышанного. – А может и толковый карманник. Как искать будем? Азиатов вокруг – плюнуть некуда. Я столько даже в армии не встречал. Грузчики, помощники, лотки с чаем, забегаловки – везде они. Бухара, блин.

Понимая состояние напарника, привыкшего к более славянскому внешнему виду городских обитателей, инспектору пришлось опираться на личный опыт бывшего опера двадцать первого века.

– Нужен бай.

– Кто?

– Бай. Или смотрящий. Главный. Авторитет, – попытался разъяснить Иванов. – На каждом рынке такой имеется. Споры разрешает, долю со всего имеет. Мы пока шли, я ауры смотрел. Полно наших клиентов. Найдём его – найдём и воришку.

– Думаешь, выдаст? – с сомнением спросил Антон, по привычке следя за людским потоком, тянущимся между прилавков и контейнеров.

– Куда денется? Встанет в позу – мы же его братию наизнанку вывернем без всякого паспортного режима. Нам санкции не нужны, и с начальством нашим он не договорится. Карпович взяток не берёт.

Оба рассмеялись, представив, что грозный шеф сделает с тем, кто осмелится предложить ему «барашка в бумажке».

… Иванов оказался прав. Уже через час они сидели за богатым дастарханом в одном из земляческих кафе и вели неспешную беседу с седым, полным узбеком, оказавшимся на поверку джинном.

Выслушав инспекторов и прикрыв глаза с пляшущими в них огоньками, он с каменным лицом произнёс:

– Найдём, – что-то коротко гаркнул на своём, ни к кому не поворачиваясь и, превращаясь в радушного хозяина, указал на уставленный яствами стол. – Угощайтесь…

Воришку привели к середине ароматного плова. Двое дюжих, неразговорчивых детин с узкими глазами и покатыми плечами борцов втащили за шиворот в помещение щуплого, с стремительно заплывающим глазом, мужичка неопределённых лет самого среднеазиатского вида, вполне конкретно попадающего под полученные от торговцев приметы.

Джинн что-то спросил у доставленного на родном для него языке. Тот разразился длинной, захлёбывающейся речью со слезами и постоянными попытками поклониться.

– Совсем не умный, – морща лоб, сказал главный над рыночной нечистью. – Неделя как приехал, и уже всё испортил. Что с ним делать будете?

Засомневавшийся в подлинности задержанного Швец проигнорировал вопрос и обратился к мужичку, желая проверить того на правдивость:

– У скольких украл?

Азиат часто заморгал, затравленно посматривая на сидящего за достарханом узбека. Тот перевёл. Перевёл и ответ:

– У девяти. Деньги обещает вернуть. Не говорит по-русски. Это он, – догадавшись об инспекторских подозрениях, джинн шлёпнул ладонью по поверхности достархана. – Слово даю. Я, как у вас говорят, не первый встречный. Мне можно верить.

Предпочитая решать самостоятельно, кому верить, а кому нет, Иванов тоже состроил каменную физиономию.