Про любовь, ментов и врагов

Где зарыта голова собаки

23 декабря

Кафе было так себе, не прогорело вчера – в обозримом будущем обязательно закроется. Это хроническая болезнь ереванского общепита: прогорать, как свечка, на определенных местах всего за пару-тройку лет, если не случится чудо. Чудо в Ереване случается: то в высоком кресле оказывается парень с шестиклассным образованием, но с дипломом неизвестного науке херсонского вуза, то молоденькую поп-певичку, погибшую от лихого вождения, хоронят в городском пантеоне рядом со светилами мировой науки и отечественной культуры. Бывают и приятные чуда чудные: трёхлетние малыши, знающие назубок карту мира вплоть до райцентров Гватемалы. Или дети постарше, поющие или играющие на дудуке так, что взрослые плачут, как маленькие! Но чтобы случилось чудо спасения прогорающего ресторанного бизнеса – нет, в Ереване такого не бывало.

Конечно, всего через несколько недель после закрытия такого заведения на том же месте откроется другой ресторан или кафе, изменятся кулинарное направление, интерьер и униформа персонала, попервоначалу столики заполнятся оптимистами и авантюристами от гастрономии: а вдруг и правда чудо? И новый шеф-повар даже будет всячески потворствовать их энтузиазму стать здешними завсегдатаями. Но пройдет год, и станет ясно: нет, чудо сюда не придет, а персонал уже уходит. Про такие невезучие местечки говорят: здесь зарыта голова какой-то собаки! И если в русском языке зарытая собака означает открытие и почти «эврика!», то в армянском её же зарытая голова – это тайна, обволакивающая кармическую невезуху заведения.

Вот по такому без пяти минут прогорающему кафе слонялся его хозяин, мысленно подбивая отрицательный баланс года и проклиная свою дурную голову волюнтариста, рискнувшего арен довать в прошлом году это помещение вместо убыточной хинкальной предшественника.

Вардан сел у окна, папку положил на стол и закурил. И пока хозяин прикидывал: налоговик это или новый санитарный инспектор, Вардан вполголоса окликнул:

– Разговор есть, энкер джан[140]…

– Аса, ахпер[141], – тоскливо откликнулся хозяин, и Вардан огорошил:

– Я из угрозыска Центра…

– Мало было своей красоты, а тут еще ветрянкой заболел, – угрюмо усмехнулся хозяин.

– Ты в прошлом году продавал свою «пятерку»?

– Ну?

– «Ну» или продавал?

– Ну, продавал…

– Покупателя помнишь?

– Ну?

– Слушай, ты откудошний? – не вытерпел Вардан: такие буки являются в Армении продуктом экзотическим.

– Так тебе нужен покупатель или моя бабушка? – встречно вскипел хозяин.

– Ладно, – улыбнулся Вардан, – имя покупателя помнишь?

– Имя не помню, а саму помню.

– Ну?

– Ага, – улыбнулся наконец банкрот, – так и ты – из наших кралв!

И разговор наконец пошел:

– Фифочка была крутая. Я еще подумал: зачем такой моя задрипанная «пятерка» сдалась?

– Одна была? – подобрался Вардан.

– Нет, с ней тетка была деревенская – родственница, что ли. Та и подписывала документы. Но торговалась эта, фифочка. Круто торговалась, за каждую копейку. У меня аж мозги вскипели: иди, говорю, во-о-он на тот край базара, кур джан[142], там как раз велосипеды продают по такой цене. Отвернулся, пошел, ну она и помягчела.

– Сможешь описать внешность?

– Да уж проще простого. Ты не смотри, что пустым кафе заведую. Я ж Театральный[143] кончал… Невысокая, но стройная. Волосы красивые, пышные. Близорукая, наверное, потому что все время в очках. Но чтобы купчую прочесть, очки сняла, и глаза оказались красивые, огромные. Но неприятная какая-то…

– Хи ворь[144]?

– Даже не знаю, как определить… Млртвые у неё глаза… Такие бывают или от своего большого горя, или от больших бед, которые они сами приносят людям…

Где кончается криминал и начинается шпионаж

24 декабря

Да уж, кабинет у Акопяна был получше, чем у Шварца. Ремонт посвежее, да и мебель с компьютером новые. Акопян принял, как родного. Одет был безукоризненно, как и в прошлый раз, и Шварц подумал:

– А что в этом плохого? И зачем я так упорно отмахиваюсь от Маргаритки, когда она лезет с подходящим к свежей сорочке галстуком?

– Что, всё-таки попахивает криминал шпионажем? – улыбнулся Акопян.

– Да уж хуже душка не встречал, – пожал плечами Шварц, – абсолютной уверенности еще нет, но необходимо вместе помозговать.

– Вот и помозгуем, – улыбнулся Акопян в предвкушении и повёл рукой в сторону кресла. Сам отошел к селектору, шепнул что-то, вернулся, уселся в кресло напротив, утвердительно кивнул на вопрос в Шварцевых глазах и подвинул ему пепельницу.

– Вот что у нас получается, – начал Шварц. – Пропавшая уборщица «Арменикума» Джемма Асрян совершила самоубийство, прыгнув в Аштаракское ущелье. Труп опознан родными, однако самоубийство немотивированное, и складывается впечатление о срежиссированном убийстве. Зачем – спросите вы?

– Ну да, – улыбнулся Акопян.

– Зачем – и я пока не знаю. Но распечатки входящих и исходящих звонков с мобильного телефона свидетельствуют о частых контактах с Ано Мардукян, хозяйкой кафе «Каскад» – знаете такую?