Про собак для детей и взрослых

— Какая у тебя специализация, Жерар? — поинтересовался Василий, чтоб проявить такт.

— Социальная психология.

— А как тебя занесло в наши края?

— У вас очень много материала для исследования, может получиться интересная работа.

— Ну, давай за твою работу и выпьем.

После нескольких тостов беседа потекла непринуждённее. Темы часто менялись и наскакивали одна на другую. Жерар оказался приятным собеседником и неплохо говорил по-русски.

А Данко так и лежал в своём углу, сторожил печенье и наблюдал за гостями. Он был счастлив, потому что недавно хорошо погулял и хозяин был рядом. А чего ещё желать? Но вот он неожиданно встал, прошёлся по комнате, уселся и скорчился в судороге. Его вырвало прямо на ковёр зелёной жижей от съеденной травы. Василию стало неудобно перед гостями. Однако, острота восприятия у тех уже изрядно притупилась, и Оксана, которая находилась в объятиях Жерара, спросила:

— Что это с ним? Водки мы ему, вроде, не давали.

— Может ему плохо, он чем-то болен? — предположил Жерар.

— Пёс абсолютно здоров, — просветил гостей Василий, — просто он поел на прогулке травы для очистки желудка, и теперь вот… очистил.

Василий убрал за Данко и присоединился к порядком захмелевшим гостям. Оксана дремала, а Жерар принялся делился с Василием своими профессиональными познаниями.

— Скажу тебе, Василий, что за все годы занятий психологией я понял основное правило. И знаешь какое? Надо всегда быть по жизни немного пофигистом! И тогда ты сохранишь своё душевное и физическое здоровье и будешь o,key!

Василий лишь утвердительно кивнул, подумал про себя: «Подумаешь, открыл истину?! Это известно любому мало-мальски разбирающемуся в жизни российскому человеку». Жерар рассказал про свою семью. Он оказался сыном богатого, влиятельного человека. Вся его жизнь рисовалась в воображении Василия как сказочный мир, в котором он никогда не был, и в который вряд ли когда попадёт.

Время незаметно приблизилось к вечеру, гости засобирались. Помахав им с балкона рукой, Василий с удивлением увидел, что Жерар с Оксаной сели в красную спортивную машину и лихо укатили. Василий убрался в комнате, помыл посуду и проветрил помещение. Растянувшись на диване, он вспомнил как радовался, когда появился Данко, с каким удовольствием он с ним занимался и не щадил для этого времени и сил. Василий сокрушался: «Какой я был тогда глупый!? Нашел, чем заняться — приобрёл собаку! Зачем? Для охраны? Фикция. Кому я нужен!? Да собаку и убить — делать нечего. В общем, поддался минутному желанию, да не подумал о последствиях. Не нужен мне Данко, мучаюсь я с ним. А тут ещё этот американец — «быть пофигистом, быть пофигистом!». Поменялся бы я с тобой местами, может, и стал бы. Нанял бы для Данко вожатого, который бы его выгуливал и кормил, а сам прыг в «Порше» и поехал».

Данко, поскуливая, стал прохаживаться от входной двери к дивану, что означало — «выйти бы погулять». Василий посмотрел на часы — пора. Но он прогнал пса, открыл банку пива и закурил. Вот так он бы лежал и лежал, смотрел телевизор или слушал музыку. Но надо идти гулять с собакой. И так каждый день утром и вечером, уже пятый год. Подумать только, сколько он мог бы успеть за этот срок! А Данко всё ходил и ходил, скулил уже громче и настойчивее. Подойдя к дивану, он тыкался мордой под локоть хозяина и на мгновение затихал. А потом начинал заново. Василий нехотя встал. В этот момент ему стало себя особенно жаль. Несколько раз он пихнул оживившегося Данко коленом, пару раз дал ему пинка. Данко воспринимал это как естественный фон, ведь ротвейлеры не очень чувствительны к боли.

Вышли на улицу, их окутало густое марево летнего вечера. Дошли до парка, где было чуть прохладнее и свежее. Собаководы, как всегда, вели неспешную и монотонную беседу. Удивительно, но это повторялось каждую прогулку, даже темы бесед, даже отдельные слова. Но они были этим вполне счастливы. Василий не стал, как обычно, присоединяться к ним. Впечатление красивой жизни, полученное во время сегодняшней встречи с Жераром и Оксаной, делало все остальные события дня, да и всей прошлой жизни, просто скучным серым фоном. «Никогда, никогда я не попробую той жизни, которую они считают обычной для себя», — стучало у Василия в висках. В этот момент его окликнул кто-то из собаководов:

— Вася, посмотри, что твой кобель учудил!

— Данко, нельзяяя, фуууу! Вот скотина! — Василий даже руки опустил.

Пёс лежал на спине и с наслаждением елозил по траве. Это означало, что он валяется в дохлятине. Делал он это из соображений собачьей гигиены, или повинуясь другим, непонятным человеку, инстинктам. После таких процедур Данко источал омерзительный запах, настолько тошнотворный и стойкий, что не помогали никакие моющие средства. Остерегаясь прикасаться к своему питомцу, Василий взял его на поводок и повёл домой. Данко гордо вышагивал, а Василий не знал, куда деваться от стыда перед подозрительно принюхивавшимися и косящимися на них встречными прохожими.