Про собак для детей и взрослых

Так бы и прошла его жизнь — ровно и безмятежно, но с некоторых пор пёс-подросток ощутил в себе тягу к философским размышлениям. Такое настроение особенно сильно овладевало Снупи, когда он оставался дома один и, лёжа на диване, изучал узор на толстом ворсистом ковре. Философские размышления могут завести куда угодно, вот и Снупи иногда казалось, что он ощущает зов предков по линии породы. Предки звали принять участие в заячьей охоте, настоящей, со звуками рожка, охотниками в шляпах с перьями, длинными ружьями и трубками в зубах.

Прошло три года. Однажды на одной из прогулок Снупи задумался и забрёл в неизведанные ранее глубины парка. Оценив обстановку, он стал размышлять, потеряться ему совсем или вернуться к хозяину, ведь тот наверняка уже ищет его и, не найдя, очень расстроится. Снупи почти решил вернуться, но в этот момент из глубин его существа раздался тоненький, ранее не знакомый ему голосок:

— Может быть, пришла пора что-то изменить в своей жизни, и надо использовать момент? — пропищал он.

Поразмыслив, Снупи решил, что голосок — это порождение философского подхода к жизни и хотел, было, спрятать его обратно, но не тут-то было. Новый знакомый продолжил овладевать его сознанием:

— Когда ещё ты получишь возможность узнать прелести бродячей жизни? — вещал он, — так и будешь сидеть в душной квартире, смотреть на ковёр, и гулять ровно столько, чтобы этот ковёр не испортить!

«Убедительно, — подумал Снупи, — наверное, мне повезло, что внутри у меня сидит такой умный голосок. Что ж, прочь сомнения, вперед к новой жизни, новым впечатлениям и ещё не испытанным приключениям!». Он оптимистично поднял саблеобразный хвост и отправился на встречу с судьбой.

Давно, ох давно Снупи мечтал обследовать просторы старого парка, простиравшегося, казалось, в бесконечность. Но каждый раз суровый окрик хозяина или рывок поводка не позволяли ему осуществить это предприятие. А теперь он сам себе хозяин! И Снупи взял курс на обширную помойку. С достоинством перебирая сильными, короткими лапами, следя, чтобы кончики ушей не касались земли, Снупи вскоре добрался до маленького овражка, куда любители отдыха на природе скидывали остатки пиршества. Проявив разборчивость и вкус, он выбрал себе наиаппетитнейшую кость, о которой раньше мог только мечтать. Завладев добычей, Снупи направился подыскать место для трапезы. Но не успел сделать и нескольких шагов. Он не мог знать, что помойка — нераздельная собственность и источник питания местной собачьей стаи. С грозным рыком и предвкушением победы в глазах перед Снупи возник исполинских размеров дворовый пёс, в облике которого угадывалось беззастенчивое смешение самых неожиданных породных линий. Казалось, сейчас он разорвёт несчастного бассета на части, и у Снупи был единственный путь к спасению — бросить кость и быстрее уносить ноги. Однако он был не таков. В Снупи почему-то жила уверенность, что с ним никогда не случится ничего плохого. Поэтому Снупи нисколько не испугался страшного пса, ну разве чуть-чуть. Он не тронулся с места, вздыбил шерсть на загривке и поднял хвост. Пёс, налетевший на него, остановился в нерешительности. Он оторопел от уверенности и спокойствия невзрачного противника.

Снупи понял, что настал удобный момент, и он должен им воспользоваться, чтобы зарекомендовать себя в дворовом обществе, предводителем которого, без сомнения, и являлся этот монстр. Вместо того чтобы начать драку, Снупи положил кость перед собой и представился собравшимся вокруг бродячим собакам:

— Снупи, бассет-хаунд, выбравший свободу и бродячую жизнь прозябанию при хозяине, — несколько высокопарно, но точно по сути охарактеризовал он свое положение.

— Однако я вижу, ты смелый парень. Можешь прижиться в нашей стае, если не будешь слишком гордиться своей родословной, — решил не ссориться с отважным пришельцем свирепый пёс. Ведь он был не только свиреп, но ещё и умён, а иначе никогда не стал бы вожаком.

— Глупый, ах какой глупый молодой бассет! Он не представляет, на какие лишения обрекает себя, — послышались голоса бродяг.

— Скоро, скоро пожалеет он о своём решении и вернётся домой! Но будет поздно, хозяин не примет его грязного, заразного, а сделает вид, что не узнал! — предрекали члены стаи.

— И, наверняка, заведёт другую собаку! — у некоторых уже был собственный печальный опыт.

Но Снупи уже принял решение, отметив про себя, что ему очень повезло.

Вокруг него расположилось около полусотни разномастных представителей собачьего племени. Это была настоящая бродячая стая, в которой сосуществовали породные особи, выгнанные из дому; разнообразные помеси; просто дворняги, сама судьба которых и заключалась в проживании на улице, и в глазах поэтому читалась вековая грусть и тоска по хозяйской любви и своему дому. Они жили по своим, неукоснительно соблюдаемым, законам, имели чёткую иерархию старшинства и шкалу ценностей. Каждый занимал определённое место, играл предназначенную ему роль и получал столь нужное ощущение того, что занимает в этом мире свою экологическую нишу, чем и был, если не счастлив, то вполне удовлетворен.