Про железнодорожные войска

Так вот, Волчок был послан исполнять именно это священное дело. Зайдя через часок в сие помещение (был в тот день дежурным по роте), я был ошарашен зрелищем — блистающий гальюн, на ступеньках сидит Волчок в простыне, словно белое привидение, и бормочет про себя "С этими туалетами я всю кулинарию нафиг забуду…".

Естественно, конкурс "Алло, мы ищем таланты!" в армейке действует постоянно и без перерыва на обед и сон, а посему я немедленно отправил Волчка и еще одного гуся на кухню — приготовить жаренную картошку.

Волчок сразу облюбовал огромную, литров на тридцать, сковороду-фритюрницу. Начистили они картошки, добыли откуда-то с кило мяса — поутру будет повар материться, и Волчок заварганил такую тушеную картошку с мясом, что собравшиеся в столовой деды (а было уже два часа ночи) два раза вызывали его на бис — естественно, вместе с добавочными порциями картошки.

Так кулинарный талант война нашел себе достойное применение — правда, ценой тому был хронический недосып. Кстати, прикольно было наблюдать, как Волчок обучает хохлов сало солить.

Воодушевленный таким началом, и тем, что с чисткой туалетов теперь покончено, и вконец забуревший Волчок даже отпустил себе прическу. За что и был пойман дежурным по части — было приказано гуся побрить!

Но не пропадать же гусю с причей — в наших краях птице редкой, можно даже сказать, уникальной.

Выстригли и выбрили ему голову по краям, оставив узкий гребень черных волос. Оставленный хайр подняли при помощи неизвестно где найденного лака. Рожу разрисовали звездами — гуашью. Поверх голого торса повязали широченные подтяжки ядовито-лимонного цвета — кто-то берег на дембель. Сии помочи держали трусы стандартные синие. Ну и сапоги, естественно.

Рота лежала. Панки в роте — этта вам не хухры-мухры.

Все бы ничего, да только угораздило помдежа оперативного в роту забрести — прапора старорежимного и коммуниста до мозга костей. Увидев такое чудо, старый прапор схватился за сердце — его пришлось срочно везти в больницу. К моменту официальной разборки по этому случаю Волчок был побрит и чисто вымыт. На вопросы о забредшем панке все строили большие глаза. Прапора чуть не отправили в психушку.

Со временем Волчок попал к нам в мехбат, и тут бы ему и пропасть — но открылся у него новый талант, сейчас бы назвали его НЛП. Он так загрузил фельдшерицу своими бреднями, что та его взяла в качестве санитара. И мне не раз приходилось слышать, как Волчок останавливал у бойцов понос и гонорею своими бреднями — вот что значит великая сила внушения. Глядишь, и со временем получится новый Кашпировский.

Вот такие иногда попадаются личности — ажно жить становиться интересно!

Картинка четырнадцатая. "Про сантеха"

Прозвища окружают нас всю жизнь. Особливо используются они в местах массового и долгого скопления народа, зачастую с неустоявшейся психикой, а то и вовсе без оной. То есть в школах, фазанах, общагах. Но в армии они способны по настоящему заменить имя человека, так привязаться к нему, что не только другие забудут его настоящее имя, а даже и он не всегда вспомнит, как же его зовут по рождению — так въедается в кровь проклятое прозвище.

Сантех появился в роте обеспечения несколько позже меня — и сразу же прилипло к нему это прозвище. Был он гусем, а потому все тяготы и лишения армейской жизни предстояли ему сполна.

Самой главной его обязанностью было опорожнять огромную, в четыре-пять машин, выгребную яму. Честно говоря, яма была скорее выливная, нежели выгребная. Поскольку ее содержимое было скорее жидким, чем твердым. В общем, несколько пастообразным.

Иногда, раз в месяц, приезжал интеллигентного вида очкастый ассенизатор с двумя высшими образованиями, оба из которых были гуманитарными. Он надевал длинные рукавицы и осторожно опускал гофрированный шланг в задний прох… тьфу, в выгребную яму. Потом машинка его трудилась, а он стоял курил. Как он говорил, эти минуты могут быть самыми прекрасными в его жизни, кроме как общение с любимой женщиной. Видимо, именно в такие моменты и пишутся гениальные стихи.

Сантех же ни длинных краг, ни ассенизаторской машины не имел. А имел он насос, коим должно ему было откачивать нечистоты из выгребной ямы. Поскольку насос был центробежный, то перед его пуском надобно было сначала заполнить шланг и корпус турбины водой, затем быстро опустить его в яму, и быстро включить огромный, в локоть, рубильник.

Дело это требовало немалой сноровки. Так как воду брать было негде, то она бралась в той же самой выгребной яме, при помощи ведра на веревке. Что бы зачерпнуть воды, сантех сначала побалтывал ведро на поверхности (что там плавает, сами догадайтесь), что бы "снять пенки". На пенки желто-коричневая субстанция походила мало.

Затем начиналось священнодействие. Сантех зажимал между ног трубу насоса, а затем заливал из ведра в шланг "воду". Внешняя поверхность шланга отнюдь не отличалась чистотой, да и треть ведра частенько выливалась сантеху на колени.