Проба на излом

Вызнав, что Володя поет и играет на гитаре, Шварцшильд настоит, дабы Гамлет разбавил суровый шекспировский текст балладами собственного сочинения. Баллад у Володи сохранится во множестве со времен Урсвельда, режиссер, выслушав их, одобрит, и Дятлов вновь запоет на сцене, но только не концертной, а театральной, и не сладкозвучным голосом «советского Робертино Лоретти», а надтреснутым, хриплым, который захватит зрителей особым магнетизмом. И никакого ступора. Никакой нужды даже мысленно видеть перед собой образ белокурой девочки… Володя будет играть и петь. Петь и играть. Будет выкладываться, словно на марш-броске с полной выкладкой. А ведь при этом никто не освободит его от курсантских занятий, поблажек не даст. Театр театром, а служба службой.

Ляпин

Наверное, именно тогда, в один из долгих нарядов, когда Володя будет дневальным, или, как это называлось у курсантов, стоять «на тумбочке», у него и зародится крамольная мысль: тем ли он будет заниматься? Насколько правильный сделает выбор? Может, ему следует пойти по артистической стезе? Когда он заведет об этом разговор с Борисом Мигдаловичем, тот, вопреки своим же убеждениям о блестящем будущем народных театров и неминуемом исчезновении театров профессиональных, всплеснёт руками, обнимет Володю и со слезой в голосе объявит, будто давно этого ждет и даже, предчувствуя подобное решение народного самородка, переговорил кое с кем в театральном училище. Дело за малым – рапорт об увольнении, который Володя и положит на стол комиссара Высшей школы МГБ СССР генерала-майора Ляпина.

Ляпин удивления не выкажет, внимательно с рапортом ознакомится, неторопливо достанет из коробки «Казбека» папиросу, разомнет курку, закурит и только сделав пару затяжек осведомится у стоящего навытяжку курсанта: понимает ли тот, что последует, когда рапорту дадут официальный ход?

Так точно, ответит курсант Дятлов, знает. Он будет уволен из школы и поступит в театральное училище. Профессия актера – его настоящее призвание.

Мир – театр, а работники МГБ СССР в нем актеры, поэтому какой смысл поступать в театр, чтобы актерствовать? Сегодня играем один спектакль, завтра декорации сменятся, и придется играть другой… Причем наградой за хорошую игру будут очередные и внеочередные звания, бессонные ночи, головомойки от начальства, а за игру плохую – в лучшем случае смерть, быстрая и безболезненная. А что касается призвания… Комиссар хмыкнет и выскажется в том смысле, что его, генерала-майора МГБ СССР, призвание – лошадей пасти, а он вместо этого ведет душеспасительные беседы с зелеными курсантами. А потому предложит поступить следующим образом: рапорт курсант Дятлов заберет и забудет о нем, как о первой поллюции.

Но Володя, много что передумавший со времени оглушительной премьеры спектакля, набычится и по-уставному отрапортует: «Никак нет, товарищ генерал-майор, забирать рапорт отказываюсь». Его настоящее призвание – не шпионов ловить, по крайней мере, в жизни, а играть на сцене театра или в кино, где он с большей достоверностью создаст образ доблестного работника госбезопасности, неустанно и неусыпно преследующего врагов Отечества.

Хорошо, неожиданно согласится Ляпин, так тому и быть. В конце концов, кто он такой – не давать дорогу молодым и чертовски талантливым? Актеры стране тоже нужны. И певцы нужны. И композиторы. А потому комиссар наложит на рапорт курсанта Дятлова соответствующую резолюцию, но прежде, так сказать перед расставанием, он свозит его, курсанта, в одно место. Кое-что показать. После чего Володя Дятлов будет волен делать то, что пожелает, – увольняться или продолжать службу дальше.

«Когда ехать, товарищ генерал-майор?», – спросит Дятлов, не интересуясь, собственно, куда его хотят отвезти. Ну, не в тюрьму, не на расстрел. Все покажется настолько неважным по сравнению с грядущими переменами в судьбе, что Володе будет безразлично – куда ехать и зачем.

Зря.

Судьба нанесёт удар в тот момент, когда меньше всего его будешь ждать.

Это окажется приют.

Для детей патронажа.

Для детей патронажа в последней стадии синдрома угнетения разума.

Именно там и будет содержаться Аня Иванович. Дитя патронажа в последней стадии СУР. Когда-то включенная в широкую версию «Пурпурной книги» за способность активировать таланты реципиента сильной эмоциональной привязанностью. Поскольку подобную эмоциональную привязанность в стенах Спецкомитета у дитя патронажа невозможно будет индуцировать, да и попадет Аня в поле зрения Спецкомитета слишком поздно, на спаде активности, ее способность не удастся подтвердить со стопроцентной уверенностью. Тяжелый стресс, вызванный лишением семьи и последующей изоляцией, инициирует лавинообразное разрушение высших мозговых функций. В течении года, что Аня будет находиться на попечении Спецкомитета, она превратится в «овощ».